Дама с красной лилией
Шрифт:
Прежде чем подумать, я брякнул:
–Нет, конечно, вы ассоциируете себя с собакой.
Коля пожевал губами, по ним я понял, что он словно пробует на вкус слово «ассоциируете». Видно, в его лексиконе оно не присутствовало. Но я ошибся, как выяснилось потом. Мигрень был очень образованным для мента человеком. Это манера у него была такая: «обсасывать» звучные слова в момент задумчивости.
–А чем тебе собаки не нравятся? – задал он вопрос и взглянул на меня доисторической рептилией.
–Да нет, – пожал я плечами. – Собак я очень даже люблю,
–Вот и не подкалывай. Собака я, видите ли.
–Нет, что вы…
Коля вдруг моментально остыл, улыбнулся, оскалив зубы, отчего с непривычки у меня по спине побежали мурашки – действительно аллозавр.
–Да, мы, сыщики, словно псы, идущие по следу. И у кого тоньше нюх, тот лучше ловит добычу.
Я хотел сказать, что судя по тому, что у него нет денег даже на новые стулья, его нюх не очень-то ему помогает, но сдержался. Однако Мигрень понял меня без слов.
–Мебель – материальный стимул, но важнее моральный.
Он изобразил кислую гримасу и я понял, что Мигрень сидит без дела. А ведь необъятную сестрицу надо кормить. Одних шоколадных конфет, поди, тоннами за день поглощает. И дымит вон как паровоз.
Закашлявшись, я вытер нос платком. Я бросил курить год назад, но табачный дым люблю, правда, не в таких количествах и не от дешевых папирос.
Словно назло мне Коля достал пачку папирос «ПУТИНА» и тоже задымил. Я мысленно ухмыльнулся: ударение, конечно, в «ПУТИНЕ» на «И», но понятна же двойственность названия. Неужели Коля любит эпатаж?
Вопрос пока остался без ответа, а Мигрень снова задал неожиданный для меня вопрос:
–Писать-то умеешь? Сверло, вон за ночь эпосы про меня крапал.
–Эпос – это героическое повествование о прошлом, – уточнил я, – а вы…
–Не умничай, – оборвал меня Коля. – Ты на третьем курсе, а я уже десятки жизненных университетов окончил.
Я отметил, что в данном контексте он употребил правильный глагол «окончил», а не «закончил», что является распространенной ошибкой.
–Писать? – Я сделал удивленный вид. – Конечно. Сотрудничаю со многими печатными и сетевыми изданиями, никто пока не жаловался. Вообще же, хочу устроиться на телевидение и перейти на заочный, у моего друга отец в отделе кадров новостного канала…
–Что ж, посмотрим, – снова перебил меня Коля.
–А ничего, мордашка симпатичная, – произнесла с приторной улыбкой Людмила Карловна, отправляя в рот очередную конфету.
Эта ее реплика почему-то не понравилась не только мне, но и Коле.
–Людочка, поставь, пожалуйста, чайник, – попросил он сестру.
–Сию секунду, – бодро отозвалась секретарша и с легкостью, удивительной для ее размеров, стала пчелкой летать по тесному полуподвалу, ловко огибая углы столов и пластмассовые урны на полу. Я насчитал их целых пять. Для чего такое количество, непонятно. Из встроенного в стенку шкафа, она выудила электрический чайник, пачку чая, вазочку с овсяным печеньем. Одну печенюшку она тут же скушала.
Вскоре чайник засвистел, будто прокололи шину КАМАЗа. Опять по спине побежали мурашки.
– Может, перейдем к делу? – осмелился
–Да какое расследование, – вздохнул Коля и его лицо вмиг стало каким-то беззащитным, детским. Я крайне удивился этому неожиданному, чудесному преображению. – Все интересное Сверло съел. Так что придется тебе обождать.
Я был очень огорчен его словами. Рассчитывал на любопытный криминальный рассказ с неожиданными поворотами, а тут полный пролет. Коля, кажется, сдулся. «Подарок» Славы оказался пустышкой. Зачем только Мигрень спрашивал могу ли я писать?
–Ну что ж, – сказал я, откровенно упавшим голосом. – Тогда я пойду.
–Иди.
–Можно буду вам позванивать, мало ли что?..
–Звони.
Я встал, повернулся лицом к двери, даже не спросив номера Мигреня. Слава мне его не дал, сказал, что Коля очень не любит, когда ему звонят незнакомые. Кивнул на прощание Людочке, разливавшей ароматную заварку по белым китайским кружкам с птичками полулитрового размера. Кружек было три. Не забыла про меня, отметил я.
Руку Коле я протягивать не стал: во-первых, пандемия, во-вторых, вряд ли нужно ему было мое рукопожатие.
Сделал шаг к двери, но тут она распахнулась. В проеме появилась чуть менее полная, чем Людочка, дама с розовым газовым шарфиком на желтой, морщинистой шее. На даме было широкое льняное платье, туго подпоясанное синим ремешком, отчего ее бедра казались шире дверного проема. К платью была приколота изящная матерчатая брошь в виде красной лилии с голубыми тычинками. В руках она держала черную сумку с кисточкой на железной «паутинке». Ее глаза были полны печали и нервной энергии.
Она с легкостью отодвинула меня бедром, ринулась к Коле, словно давно его знала, без приглашения плюхнулась на «мой» стул. То ли заскрипел под ней стул, то ли она издала жалобный звук.
Коля, кажется, тоже был несколько ошарашен. Застыла с чайником и Людочка.
Дама поводила носом, без спросу взяла кружку с заваркой со стола секретарши, сделала большой, жадный глоток.
–Спасибо, – произнесла она. – Сахару только маловато. Но это и хорошо. Врачи мне запрещают, говорят, преддиабетное состояние. А я много сладкого и не ем, разве что тортик раз в неделю, ну иногда два. Однако это редко, когда именины у кого или праздник какой.
–Чем могу, так сказать.., – попытался перебить даму Коля, но она привыкла слушать, вероятно, в основном себя.
Я давно заметил, что полные женщины удивительно самодостаточны и непрошибаемы. Наука это объясняет большим количеством мужского гормона тестостерона в их крови. Но я так же знаю, что они очень активны в сексуальном плане, даже ненасытны, что говорит о переизбытке уже женского полового гормона – эстрогена. То есть, это такие «бочки» наполненные разными гормонами. И как только не лопаются от сего природного противоречия.
Дама взбила белыми кулачками свою «химическую» шевелюру ярко коричневого цвета, глубоко вздохнула грудью не меньше девятого размера. Вынула ажурный носовой платок из сумочки, высморкалась.