Дама с простудой в сердце
Шрифт:
— Ладно, Жора.
— А что с картинами, Давид?
— Лучше не напоминай. Но вора я все равно вычислю.
— На сходе я поднимал этот вопрос. Питерская братва в деле не замешана. За всю область ручаюсь. Мне врать не посмеют. Ищи вора в своем огороде, Илларионыч. Чисто сработано. А главное, что вор знал твое расписание и словил самый удобный момент. На гастролеров не спихнешь. Информацию им взять негде. В таких делах без наводки не обойтись.
— Знаю, Жора. Но это мои заморочки, справлюсь. Жаль, что на людях показаться не могу. Связан я по рукам и ногам, активность мне противопоказана. В темноте
Добронравов встал.
— Дам знать о себе на днях. Ищи взломщика. Но помни, сейф нешуточный. Такой нахрапом не возьмешь.
— Ищу, Давид, ищу.
Добронравов направился к лазу в заборе.
Нарушая собственные инструкции, он отправился не на дачу, а на городскую квартиру Киры, где ему появляться не следовало. Сейчас он пребывал в трансе, и ему не хватало дельного совета. Кира была единственным человеком, кому он доверял, да и то в определенных пределах. К дому он подходил с осторожностью, оглядываясь по сторонам. Ничего подозрительного адвокат не заметил. Поднявшись на лифте на нужный этаж, позвонил в квартиру. Дверь открыла Кира и тут же прижала палец к своим губам. Мол, ни звука.
— Бог мой, я вас с раннего утра жду. Раздевайтесь и проходите в спальню, телевизор там. Не знаю, что с ним, но цвета кошмарные. Смотреть невозможно.
Адвокат понял, что вляпался, надо было бы уйти, но Кира все испортила. Дверь в гостиную была прикрыта. Он зашел, скинул плащ и быстро прошмыгнул в спальню. Кира вернулась в гостиную, где сидел капитан милиции с блокнотом в руках.
— Извините, телемастер пришел. С утра его жду.
Капитан Куприянов не придал значения ее словам.
— Так вот, Кира Леонтьевна, в сейфе адвоката Добронравова мы нашли телефонную книжку. По ней и вышли на вас. Телефон в доме адвоката не отвечает. Спасибо, что вы согласились с нами встретиться. Никто нам ничего путного объяснить не может. В офисе сказали, что господин Добронравов уехал в Москву. Это так?
— Совершенно верно. Шестого числа в десять вечера. Номер рейса я не помню, хотя сама заказывала ему билеты. Но это же нетрудно узнать, если нужно.
— Конечно. Вы работаете его секретарем?
— Нет. Я работаю его женой. Гражданской женой. Мы официально не зарегистрированы.
— Понимаю. Вы провожали его в аэропорт?
— Нет. Он приехал ко мне пятого числа вечером, ночевал здесь. Утром я ушла на работу, а он поехал по делам. Давид Илларионович был в этот день в офисе. Я говорю о шестом сентября. У него в сейфе лежал портфель, с которым он должен был лететь в Москву. В свои дела он меня не посвящает, но, как я догадалась, в портфеле было что-то ценное, если он не приехал с ним ко мне, а оставил в сейфе. А потом у него на день отъезда было назначено несколько встреч с клиентами.
— Он вам не звонил из Москвы?
— В том-то и дело, что нет. Странно. Мы обычно, если не видимся, по нескольку раз в день перезваниваемся. А тут ни слуху, ни духу. Я, конечно, понимаю, он человек занятой, но, честно вам скажу, я начинаю нервничать.
— Скажите, Кира Леонтьевна, а Давид Илларионович коллекционировал марки?
Женщина с удивлением приподняла брови.
— Марки? Впервые слышу. Вот что касается живописи, то Давид Илларионович очень авторитетный специалист по художникам девятнадцатого-двадцатого
— В его офисе на рабочем столе найден каталог. Уникальное издание.
— Ну, это ни о чем не говорит. Возможно, его оставил или забыл кто-то из клиентов.
— Чтобы забыть, надо его принести и достать из портфеля. А зачем, если ваш муж ничего не смыслит в этом деле? К тому же это увесистый том размером с энциклопедию.
Кира улыбнулась.
— Это вопрос или рассуждение вслух? Кто из нас капитан уголовного розыска — вы или я?
— Хорошо, я вас понял.
Куприянов встал.
— Извините за беспокойство. Очевидно, мы видимся с вами не последний раз. Слишком много путаницы и нестыковок.
— Пожалуйста. Прошу вас, держите меня в курсе событий. Я ведь тоже переживаю.
— Конечно. Если Давид Илларионович даст о себе знать, позвоните мне. — Капитан передал хозяйке свою визитную карточку.
Выйдя в прихожую, он заметил рядом со своим плащом, висящим на вешалке, другой мужской плащ, с которого на пол капала вода.
Он глянул на дверь слева, подошел и, не спрашивая разрешения, приоткрыл ее. Рядом с кроватью на пуфике сидел мужчина и копался в телевизоре. Лица не было видно, тот сидел спиной к двери.
— До свидания.
— Всего хорошего, — ответил мастер, не оглядываясь.
Куприянов простился с хозяйкой и ушел.
Кира закрыла за ним дверь и, прижавшись спиной к стене, тяжело вздохнула. Над верхней губой у нее выступили капельки пота. В коридор вышел Добронравов.
— Ушел?
— Какой же ты болван, Додик. Тебя уже ищут, а ты сам на рожон лезешь.
— Да, ты права, облажался. Чуть было не загубил всю затею.
— А потому, что возомнил себя гением. Таких гениев быстро ловят и вешают на веревочку сушиться. Меня за дуру держишь, все в себе носишь, а тут одной головы мало. К советам уголовничков прислушиваешься. Уже их языком разговаривать стал. Но если они такие умные, то почему из тюрем не вылезают? И тебе захотелось, сидя на параше, о жизни задуматься? Изволь. При таком ведении дел недолго осталось гулять на свободе.
— Ладно, не ворчи. — Он подошел и обнял ее за плечи. — Без твоей головы мне не обойтись, это я уже понял. Как нам дальше жить? Офис на Гороховой вскрыть некому. Взломщик пропал. То ли убили, то ли раненый лежит в больнице.
— Идем в комнату.
Они прошли в столовую, и Кира достала из бара любимое вино адвоката.
— Выпить надо. Меня до сих пор трясет. — Она разлила «Хванчкару» по бокалам.
— Значит, менты проснулись? И то радует.
— Радуйся. Сейчас я отвезу тебя на дачу и сиди там, носа не высовывай. Все. Обстановка обострилась.
— Согласен. Но долго так продолжаться не может. Я должен выплыть на поверхность, иначе будет поздно искать Федотова. Бесценные подлинники у какого-то ублюдка в подвале валяются. Я должен перекрыть им кислород и предупредить перекупщиков. Пора звонить в колокола, а мне приходится забиваться в щель, как таракану.
— А меня ты в счет не берешь? Я ведь тоже кое на что способна. За мной слежку устанавливать не станут. Ты же жертва, а не подозреваемый. Хочешь, докажу тебе, на что я способна?