Дама сердца Железного Дровосека
Шрифт:
Только у дегустаторов – комиссии, состоящей из трех мужчин и двух женщин, – настрой был не праздничный, а сугубо деловой. И фужеры у них были особенные и чашка для слива остатков стояла только возле них. По всему было понятно, они не ожидали, что их приезд и дегустация превратится в такой вот всенародный праздник.
Джон действительно умел расположить к себе любого человека. И группу людей тоже. Строгие дегустаторы очень скоро помягчели лицом. Элли за их работой было наблюдать очень интересно. Они вино не пили, а только нюхали, смотрели на свет, смачивали
Народ же просто гудел, как пчелиный рой, пил вино и нахваливал его напропалую. А потом случилось то, что Элина не хотела вспоминать никогда. Одному из гостей стало плохо, и он потерял сознание прямо за столом. Темпераментные итальянцы так же бурно отреагировали на несчастье, как и на торжество. Мужчину дружно подхватили, уложили на траву и стали приводить его в сознание. Все бы ничего – мало ли, ну, перепил мужчина, – если бы не стало плохо и еще одному гостю, еще и еще. Сотрапезники падали один за другим на землю, словно утки, попавшие под обстрел охотников. И тут началась настоящая паника, народ закричал, забегал:
– Дева Мария! Убийство! Умерли! Отравили! Помогите!
Антонио с группой сотрудников очень мало кому смог помочь. Он был очень испуган и так же, как и все остальные, не понимал, что происходит.
Джон сидел в своей любимой беседке и курил, курил, курил… Пепельница перед ним уже была до краев наполнена окурками.
Элли не знала, как может его успокоить и чем помочь. А успокаивать было за что. Веселый праздник вина превратился в кошмар. У Джона даже руки подрагивали.
К ним присоединился Антонио.
– Да…
– Что скажешь? – посмотрел на него Джон.
– Двадцать два человека в больнице. У всех отравление. Но медики сказали, что все будут жить. Действие яркое, быстрое – рвота, потеря сознания и сразу же на спад, то есть улучшение.
– Отравление? – переспросила Элина. – В чьей-то еде оказались какие-нибудь стафилококки?
– Женщины ставили свои закуски в том месте стола, где должны были сидеть с друзьями и родственниками. Тогда бы заболели, так сказать, члены одной семьи. А потравились люди, сидевшие совершенно хаотично, – сообщил комиссар полиции.
– То есть как разносили налитое в кувшины вино, – глухо произнес Джон.
Мигель почесал затылок.
– Извини, но я вынужден тебе это сказать. Только что я получил первые данные из лаборатории.
– Вино? – спросил Джон.
– Оно…
– Кошмар! Праздник вина… – Актер обхватил голову руками. – Винодел, твою мать…
– Джон, успокойся! – попытался было прервать его самобичевание Антонио.
Элли впервые за все время знакомства видела Джона в таком состоянии. Он был просто в отчаянии.
– Я отравил своим вином двадцать два человека!
– Ты тут ни при чем. Если ты, конечно,
– Не понимаю… Они пришли ко мне в дом, они мне поверили…
– В одну из бочек был добавлен химический яд, и тот, кто пил именно из этой бочки, как раз и отравился.
– Яд? Бред какой-то… То есть не само вино испорчено было, а кто-то намеренно его отравил? Зачем?
– Вот уж не знаю, – развел руками Антонио. – Наверное, именно для того, чтобы отравились люди, что и было достигнуто. Скорее всего, кто-то сильно недолюбливает тебя, Джон. У успешных людей всегда есть недоброжелатели. У тебя они есть?
Джон растерялся.
– Психов на свете полно, конечно… Несколько раз угрожали и мне…
– Несколько раз?! – взвизгнул вошедший в тот момент в беседку Теодор. – Да вы лучше у меня спросите! Я с ним вместе много лет, и только и разруливал такие ситуации! Сколько раз объявлялись идиоты, которые грозились убить тебя и доказать своей девушке, что именно они супергерои, а не «выскочка Джон», что ты – всего лишь жалкий актеришка! А ненормальные дамы, с серной кислотой поджидавшие тебя у выхода? Мол, если не хочешь быть со мной, так не достанешься никому…
– Нашел что вспомнить! – отмахнулся Джон.
– А что? Может, кто-нибудь из таких вот твоих поклонников последовал за тобой и решил нарушить тебе «жизнь на пенсии»? – выдвинул версию бывший продюсер.
– Вроде новых жильцов у нас в городке не появлялось, – задумался Антонио. – Хотя к булочнику Тито приехала жить племянница из Соединенных Штатов.
– Вот! Поговорить бы с этой племянницей! – воскликнул Теодор.
– Обязательно поговорим…
– Была ли она на празднике.
– Выясним… – не очень активно ответил Антонио, видимо, не веривший, что племянница булочника Тито специально вернулась из Америки, чтобы отравить вино Джона и тем самым насолить ему.
– Да и вообще, далеко ходить не надо! – все больше распалялся Тео, словно всю жизнь был не продюсером Джона, а его адвокатом. – Совсем недавно Джон порвал с Джулией, и она ему угрожала! Я живу в комнате по соседству и все слышал!
– Теодор, не выдумывай, вовсе она мне не угрожала, – заступился за бывшую подружку Джон.
– Нет, она говорила… сейчас вспомню точно… «Лучше бы ты умер, чем остался с этой», – вот как говорила. – Тео посмотрел на Элину и вздохнул. – Извини, Элли.
– Ничего, ничего…
– Так тогда бы пострадал я, а не двадцать два невинных человека! Да и потом, я хорошо знаю Джулию. Она, конечно, истеричка, но не стала бы никого убивать.
– Что значит – ты ее хорошо знаешь? В твоих устах это звучит как «я спал с ней раз десять».
– Тео! – воскликнул Джон, косясь на Элину.
– Как есть, так и говорю! Люди порой по двадцать лет вместе живут, а потом удивляются, с кем они жили все эти годы, а тут ты со своим «глубоким знанием жизни». И особенно женщин. Они много коварнее, чем ты можешь себе представить! А уж хуже ревнивой и оскорбленной женщины быть никого не может!