Дама сердца
Шрифт:
После обмена светскими любезностями. Барон первым перешёл к делу:
– Монсеньор, смею напомнить вам о своём письме…
Генрих наморщил лоб, по правде говоря, он уже благополучно забыл о нём.
– Ах, барон, в последнее время так много всего случилось… Не напомните ли мне суть изложенного в том письме дела?
– Разумеется, ваша светлость. Я осторожно намекал вам на то, что участь земель Лангруа-Атюйе окончательно не решена… – осторожно высказался Франциск.
Генрих сразу же понял: куда клонит его гость.
– Графиня де Лангр по-прежнему сохраняет формальную независимость своих земель. Удивительно, на что она рассчитывает?..
Лицо Генриха приобрело хищное выражение.
– М-да… Земли Лангруа-Атюйе, несомненно, лакомый кусок… – заметил он и без обиняков спросил: – Неужели вы, сударь, имеете на него виды?
94
Аваллон – столица графства Аввалуа, герцогство Бургундия.
– В некотором роде, монсеньор. – Признался барон, ибо юлить не было никакого смысла.
– Вы намерены просить у меня военной помощи? – предположил Генрих.
– И да, и нет, монсеньор. Я хочу предложить вам взаимовыгодный союз, благодаря которому вы обретёте Лангруа-Атюйе, а я – корону Бургундского графства.
Глаза герцога расширились от удивления.
– Вы дерзки, барон. Вероятно, у вас есть план действий?..
– Безусловно, монсеньор. И, если вы снизойдёте выслушать его…
Генрих жестом прервал барона.
– Не тратьте лишних слов, сударь. Переходите прямо к делу…
И барон поведал герцогу о том, что он, прямой потомок виконта Обри, правившего Маконом и получившего Бургундию в наместничество от самого графа Гуго Чёрного. А нынешний правящий бургундский дом также происходит от наместников, но получивших графство в управление гораздо позже Маконов. И, что многие бароны графства поддерживают его.
– У вас есть генеалогическая грамота, подтверждающая право на престол? – на всякий случай поинтересовался герцог.
– О да, монсеньор! И вы можете с ней ознакомиться. – И барон потянул Генриху свиток, заверенный печатью Гуго Чёрного.
Герцог развернул его и внимательно просмотрел.
– Что ж, я удовлетворён увиденным, сударь. – Подытожил он. – Думаю, наш союз увенчается успехом, не только военный, но и родственный…
Генрих многозначительно посмотрел на барона. Тот понял, что не ошибся и рассчитал всё правильно: речь пойдёт о Бернардетте.
Через несколько дней герцог официально объявил о своей помолвке с Бернардеттой Ла Доль. И почти сразу же, не без участия Урсулы, он удалил из Труа виконтессу де Арси и её дочь, бывшую фаворитку, которые отправились в свои владения в Арсезе.
Барон и баронесса отправились обратно в Доль, дабы подготовить достойное приданое для дочери. Герцог же был категорически против, дабы Бернардетта покинула Труа с родителями, предоставив ей покои напротив своих, которые немногим ранее занимала очаровательная фаворитка Эрнегарда де Арси. Так что девушка осталась в резиденции герцога на правах невесты.
Печальный пример Эрнегарды де Арси, удалённой от двора, охладил чрезмерный пыл и ненависть придворных дам и их дочерей, мечтавших упасть в объятия Генриха. Они старались выказывать бургундке всяческое почтение. Но та, предупрежденная матерью и унаследовавшая
Глава 16
Вернувшись в Доль, барон тотчас отписал письмо Гильому II в Безансон. Он признался, что посетил Труа и имел честь видеть герцога Лимбургского. Разумеется, его визит носил частный характер. Барон не забыл напомнить графу, что его жена приходится племянницей Генриху Лимбургскому и потому он, подчинившись её настояниям, отправился в Труа (предусмотрительно умолчав о том, что его дочь – невеста герцога).
Затем барон долго и пространно разглагольствовал о состоянии дел в Нижней Лотарингии, а также о настроениях, царивших в землях Труазен, Арсезе, Барруа и Боленуа, захваченных у Верхней Бургундии. И в завершении своего многословного послания он выказывал опасения, что Генрих планирует также подчинить и независимое графство Лангруа-Атюйе, несмотря на то, что графиня де Лангр заручилась поддержкой Безансона.
Получив письмо барона, граф Бургундский пришёл в страшное волнение. Увы, он не был одарён военными талантами, умом и силой воли, подобно Рено II, своему отцу, и Рено I, своему прадеду (который, кстати, благодаря своим талантам и заполучил Бургундское графство в наместничество, а затем окончательно узурпировал власть).
Он тотчас созвал Государственный совет.
В зале за длинным прямоугольным столом в назначенное время собрались: камерарий, коннетабль, маршалы, советники, канцлер [95] , нотарий и графиня Олтинген, матушка сюзерена.
95
Коннетабль – первоначально был главным конюшим. С конца XI века он становиться аналогом главнокомандующего, отвечающим за защиту домена. Маршалы – подчинялись коннетаблю и являлись его помощниками. Начиная с XII века, они становятся военачальниками. Канцлер – хранитель королевской печати, глава придворной канцелярии и одновременно глава королевской капеллы. Обычно этот пост занимали духовные лица.
Генрих вошёл в зал в сопровождении двух пажей и, обведя цепким взором своих государственных мужей (и, разумеется, кивнув матушке), терпеливо выждал, когда те, соблюдая этикет, выкажут приветствие, занял место во главе стола, надлежащее его статусу.
Нотарий зачитал совету письмо Ла Доля. Собравшиеся внимательно его выслушали.
– Ла Доль достойный воин, сражавшийся в Палестине с вашим отцом, монсеньор. – Высказался первый советник, ещё помнивший былые времена величия графства Бургундия. – Ему можно доверять.
– Несомненно, мы должны поверить изложенные в письме факты, – подключился к обсуждению второй советник. – И заслать в Нижнюю Лотарингию своих шпионов.
Коннетабль де Люинвиль спокойно возразил:
– Со шпионами мы явно опоздали. Война может начаться либо в ближайшее время, осенью, покуда полно провианта, либо на следующий год, что весьма сомнительно…
Советники переглянулись. Генрих же явно волновался. Его матушка, Режина фон Олтинген, всегда присутствовала на советах государственной важности. Это правило ввёл ещё Рено II, её незабвенный супруг, потому как дорожил мнением жены, женщины умной и дальновидной.