Дамам на все наплевать
Шрифт:
Убийца, безусловно, поторопился убрать его.
В углу на полке стояли бутылки. Одна бутылка текилы оказалась открытой. Я сел на ящик и выпил прямо из горлышка, и хотя текила — крепкое пойло, это все же лучше, чем ничего.
Сидя на ящике с бутылкой в одной руке и фонариком в другой, я думал о том, почему мне так захотелось заглянуть именно сюда. И пока я так раздумывал, луч моего фонарика упал на кучу мусора в углу. Мне показалось, что из-за разного хлама выглядывает уголок письма. Я подошел к куче мусора и внимательно пригляделся, расшвыривая ногой этот хлам.
Мне показалось, что я
Я взял эту фотографию, вернулся к ящику и посветил на нее фонариком. Мне показалось, что я когда-то видел парня, изображенного на этой фотографии. И вдруг меня как громом поразило! Да ведь это же мой портрет, вырезанный из газеты! Я с трудом, но все же прочитал надпись: «Портрет агента. Редкая фотография Лемюэля Г. Кошена, федерального агента, который раскрыл дело Иелца».
И я вспомнил. Два года тому назад моя фотография была помещена в «Чикаго Таймс». Я помню, как страшно рассердился на газетчиков за то, что они поместили эту фотографию в газете — каждый паршивый жулик теперь знал меня в лицо.
Сбоку от портрета на полях газеты было что-то написано карандашом. Я присмотрелся. Там было написано: «Вот этот парень».
Теперь я начинал многое понимать. Вероятно, кто-то прислал сюда мою фотографию и приписал «вот этот парень» для того, чтобы некто, находящийся здесь, узнал меня, когда я сюда приеду. Вероятно, кто-то из Нью-Йорка предупреждал своих компаньонов о моем приезде.
Так вот почему был убит Сэйджерс! Меня эта мысль, поразила, как стрела. Как только я появился на гасиенда Алтмира, они сразу узнали меня. И они догадывались, что мы с Сэйджерсом просто разыгрывали сценку. Они поняли, что он работает на меня, и когда он, как мы условились, заявил, что уезжает завтра в Ариспе, его убили. Они считали, что ему слишком многое известно, и для большей безопасности решили его убрать. .
А если они убили Сэйджерса, значит, они могут убить и меня, когда подвернется удобный случай…
По этому поводу я выпил еще немного текилы и стал размышлять дальше. Кто мог прислать сюда мою фотографию? Не может ли быть так, что это тот самый парень, который прислал мне анонимку о том, что Генриетта хранит здесь на своем ранчо письма? Этот парень знал, что я непременно приеду сюда за письмами, и предупредил своих друзей.
Этому типу было известно о существовании писем. Он нарочно послал меня сюда за ними. И, поступая таким образом, он сознательно вкладывал в мою голову мысль о том, что Генриетта убила своего мужа Грэнворта Эймса. В это же время он присылает мою фотографию, чтобы меня здесь сразу же узнали.
Что скрывается за всем этим? Может быть, меня заманили сюда потому, что здесь меня легче убрать, легче, чем где бы то ни было?
Я поднялся с ящика. Да, это дело о фальшивых облигациях становится все более интересным.
Но меня не покидает одна мысль. Мне все больше кажется, что именно Бэрдль, секретарь Грэнворта Эймса, послал эту анонимку с целью направить меня сюда за письмами Генриетты. И вообще, может быть, он надеялся, что я начну против нее дело, которое может закончиться ее арестом по обвинению в убийстве? А если это так, то интересно, зачем он это сделал? Может быть, он хочет, чтобы восторжествовало правосудие? Хочет
Я выпил еще немного текилы и положил фотографию обратно в мусорный хлам, где ее может увидеть любой из своры этих мерзавцев…
И поехал обратно в Палм Спрингс, потому что, по-моему, настало время действовать. Раз никто ничего не начинает, я сам буду направлять события.
В отеле «Миранда» меня ожидала телеграмма. Это был зашифрованный ответ на мой запрос, который я послал в нашу контору в Нью-Йорке относительно списка людей, работавших у Грэнворта Эймса.
Вот этот ответ:
«Перечисляем служащих Эймса. Лэнгтон Бэрдль, секретарь, работал в течение семи лет, сейчас ведет контору Эймса под своим именем. Энрико Паланца, дворецкий при квартире, работал в течение четырех лет, настоящее местопребывание неизвестно. Мария-Тереза Дубинэ, горничная миссис Генриетты Эймс, в настоящее время работает у миссис Влафорд, Нью-Йорк. Хуан Термигло, шофер, работал в течение трех лет, теперешнее местопребывание неизвестно. В течение ближайших двух дней высылаем фотографии Паланца, Термигло и Дубинэ»
Не очень-то о многом говорила мне эта телеграмма, и, кстати, вряд ли можно ожидать чего-то интересного от рассматривания фотографий этих слуг.
Я закурил сигарету и начал думать. По-моему, мне сейчас здесь делать нечего. Какое мне дело, за кого решит выйти замуж Генриетта: за Мэлони или Фернандеса?
С другой стороны, стоит, видимо, немного побеседовать с Бэрдлем. Я думаю, что он сможет рассказать мне пару-другую интересных вещей, и если он действительно что-то расскажет, тогда я срочно вернусь сюда и начну стремительную атаку.
Мне кажется все-таки, что Генриетта меня обманывает. Хочет провести меня. Правда, лицо у нее очень красивое, и вообще она милая бабенка, но… это еще ничего не доказывает.
Помню я одну красотку из Ноугейлс на границе Аризоны и Мексики. Сущая конфетка. Лицо, как у святой, и речь соответствующая. Была она мексиканка, но решила повысить свой культурный уровень и в порядке самообразования выучила английский язык. Для этого каждый вечер читала вслух своему мужу «Историю Гражданской войны» на английском языке. Муж был значительно старше ее, к тому же неуживчивого характера и сомнительного здоровья.
В один из вечеров красотка одной рукой держала книгу, а другой размешивала мышьяк в кофе для мужа. Старик простонал и отдал Богу душу. Какой-то недальновидный следователь решил арестовать бабенку по обвинению в убийстве, хотя она уверяла, что это «История Гражданской войны» вызвала у ее мужа рези в желудке.
Она наняла себе первоклассного адвоката, который мог ответить на любой вопрос. И он посоветовал ей: надеть черную вуаль, когда она пойдет в суд, и во время всего заседания плакать. Присяжные так и не смогли вынести единодушного решения. Был назначен повторный суд. На сей раз она наняла другого адвоката. Он ничего не понимал в законах, но зато отлично разбирался в психологии присяжных. Он посоветовал ей явиться на заседание суда в плотно облегающем ее фигуру черном кружевном платье и шелковых чулках телесного цвета. Он усадил ее на скамью в изящной позе, так сказать, показал товар во всей красе тщательно подобранным присяжным. Это были в основном старички за 70 лет. Они только взглянули на нее и единогласно, даже не выходя из зала, вынесли решение: «невиновна».