Дамба
Шрифт:
После увольнения Гуща стал независимым строительным экспертом. Время от времени его нанимали заказчики для проверки работы проектировщиков, подрядчиков и поставщиков используемых материалов. Опыт у Гущи был бесценный, экспертизу он проводил хорошо, и на жизнь ему и его семье хватало.
Гуща помогал Капустину время от времени, когда у него возникал перерыв в экспертных заказах и когда у Капустина намечался аврал. Денег у Кирилла Константиныча за консультирование Аркадий Гуща никогда не просил и официальных договоров оказания услуг консультанта не
– Надо ехать и смотреть, - начал говорить Аркадий Михайлович, - и тебе надо ехать. С ними я не полечу, - Гуща кивнул на дверь.
– Маша!
– крикнул Капустин.
Маша зашла в «переговорку» и поправила свою челку.
– Самолет. Оренбург, – сказал Кирилл Константиныч.
– Эмчеэсовцы летят через два часа. Регулярные есть через три.
– Регулярный. Два места. Позвони туда, чтоб встретили и поселили.
Маша вышла, и Капустин снова посмотрел на Гущу.
– Дамба старая. Пять лет назад ее укрепляли железками. Скорей всего, железки изолировали на пыль, все отвалилось и сгнило. Но надо смотреть.
– Поедешь? – спросил Капустин.
– Поеду. Но тебе же про бобров надо будет рассказывать, - ответил Гуща.
У Капустина завибрировал телефон. Высветилось имя Даши, его бывшей жены.
– Да, – ответил Капустин.
– Кирилл, ты позвонишь по лицею?
– Да, да. Позвоню. Сказал же.
– Хорошо, спасибо, - ответила Даша.
Капустин сбросил звонок. Он забыл, что еще неделю назад Даша попросила устроить ее сына в лицей. Пацану было семь лет. Даша хотела попасть в хорошую школу, но места в хороших школах все уже были расписаны, поэтому она позвонила Капустину.
Кирилл Константиныч посмотрел на часы. «Завтра утром позвоню», - сказал он себе под нос и кивнул Гуще.
– Как затопило? – спросила Татьяна дочь Катю. – Трубу прорвало?
– Нет же! Вода из реки – вжжж, и теперь ее дома - воо! – Катя развела руки в стороны, показывая, сколько именно воды. – Мне папа сказал тебя встретить. Он там горшки носит.
«Опять горшки носит», - подумала Татьяна. Ее муж Евгений разводил разные цитрусовые растения в цветочных горшках. Расти они особо не росли, но само то, что у Евгения дома худо-бедно теплилась горшочная жизнь, доставляло ему несказанное удовольствие. Татьяна к горшкам Евгения старалась относиться спокойно, хотя они и занимали львиную долю свободного места в их доме.
Дом у Татьяны Ершовой и Евгения Шушеры был большой: одноэтажный, но с четырьмя комнатами, высокими потолками и кирпичными стенами. Всего выходило сто пятьдесят метров жилой площади. Метров десять занимали горшки.
Татьяна взяла Катю за руку и поспешила домой. Остановка маршруток на Оренбург располагалась в одном конце Сакмары, а жили они в другом. Пешком - десять минут. Город Сакмара был очень маленьким: центральная улица Советская с несколькими пятиэтажками и с десяток примыкающих к ней переулков, где цвел и пах частный сектор жилья.
В
– Да дамба наша протекла. А я говорила, что из говна строят, да за миллионы, – ответила женщина. – Ну да, чай, не утонем, сейчас эмчеэсовцы должны приехать и все заделать и переделать. Говорят, что выше, мол, вода не пойдет. Айда мне поможешь.
Женщина потянула Татьяну за руку, сняла с плеча огромный баул и протянула его Татьяне.
– Мне к своим надо, - ответила Татьяна, - мы пойдем.
Она ухватила Катю покрепче за руку.
– На вот калоши тогда, - женщина достала из баула пару черных старых калош и протянула их Татьяне. Калоши были пыльные и пахли чем-то несвежим. Татьяна их взяла и вставила в них свои туфли. Получилось не очень удобно, но зато сухо. Погода хоть и стояла теплая, но журчащая под ногами вода еще не прогрелась.
Татьяна издалека увидела своего мужа и попробовала побежать к нему. В калошах на туфлях получалось это плохо, и она снова перешла на шаг. Катя рядом смачно шлепала резиновыми сапогами по лужам.
Евгений заметил Татьяну и сам пошел к ней навстречу.
– Фух! Все, что надо, переставил, документы сложил, фотоаппарат и пылесос изолировал.
– Сильно нас?
– спросила Татьяна.
– Пока только подвал намок, - Евгений вытер пот со лба рукавом рубашки. – Я домой пришел, сел обедать, вижу в окно: народ бегает. Я выглянул, а там вот. Дамба, говорят. Речка наша путь себе рвет.
Дом Татьяны стоял на небольшом пригорке, который был обнесен деревянным забором зеленого цвета. За забором внутри росли несколько деревьев и какие-то цветы. К крыльцу были прислонены два велосипеда, детский и взрослый. Внутри дома все четыре комнаты были обставлены мебелью из «Икеи», которую сюда из московских магазинов под заказ привозили местные энтузиасты. Самая большая комната была спальней, самая маленькая - детской для Кати, третья комната превратилась во что-то вроде кабинета Татьяны, где она писала кандидатскую диссертацию, а четвертая была пространством для личных занятий Евгения: там стояли все его «недорощенные» апельсины, старое пианино, велосипед, компьютер, огромный фотоаппарат и прочий хлам из учебников и бумаг.
Кабинет Татьяны был тоже полон макулатуры: диссертационных распечаток и ксерокопий, экспертиз для Додонова и детских книжек для Кати, из которых Катя уже выросла, но выбрасывать которые Татьяне было жалко.
Татьяна быстро прошла по комнатам в поисках того, что еще требует срочной эвакуации из-за прибывающей воды. По улице промчался десяток самосвалов и пожарных машин, так что задрожали оконные стекла. «Видимо, у кого-то что-то замкнуло», - подумала Татьяна и подняла с пола Катин рюкзак, который ей купил Женя к будущей школе.