Дамби - не гад!
Шрифт:
Смерив профессора укоризненным взглядом, я покачал головой:
– Эх, Квиринус, ничего ты не понимаешь в искусстве! Уродливую... Это же репродукция 'Предчувствия гражданской войны' Сальвадора Дали! Я так старался, а ты даже не оценил символизм моего выбора.
Разочарованно вздохнув, я водрузил очки на переносицу и откинулся на спинку кресла, не мешая мужчине размышлять.
– Знаете, пожалуй, я откажусь от участия в вашей затее, - наконец, выдал профессор.
– Риск слишком велик, а вы даже не хотите предоставить мне никаких гарантий.
– Не буду спорить, опасность велика, - в очередной раз подтвердил я очевидное.
– Но, согласись, награда тоже немаленькая. Пятьдесят тысяч галеонов, знаешь ли, на дороге не валяются. А гарантии... моего слова
Уголок губ Квиринуса дернулся, наметив ухмылку:
– Не хочу обидеть, господин директор, но мне хочется чего-нибудь более существенного. Ведь вам намного выгоднее забыть об этом разговоре и выставить все так, будто я сам случайно столкнулся с Лордом и по собственной инициативе захотел предоставить ему свое тело... Кстати, а ради чего, собственно?
– Ради знаний и силы, конечно же! Уверен, это Том оценит.
– Допустим, - кивнул профессор.
– Но вы так и не ответили. Что может заставить вас после окончательного уничтожения Реддла рассказать мне о забытом разговоре? Или вы рассчитываете, что рассказывать будет некому?
В глазах Квиррелла появился испуг. Действительно, прозвучало совсем уж мерзко, и здесь мне полагалось обидеться, но я лишь грустно усмехнулся:
– Мой мальчик, ты меня умиляешь! Включи, наконец, логику! Разве, планируя пустить тебя на убой, я стал бы терять драгоценное время, заручаясь добровольным согласием? Я просто внушил бы тебе желание найти Волдеморта и обеспечил всеми необходимыми средствами для успешного поиска. Касательно 'что заставит'... Есть такая интересная штука, которая зовется совестью. Думаешь, если Тому удастся возродиться, мою белоснежную репутацию сразу втопчут в грязь? Отнюдь! Я просто заявлю, что в Англии появился маньяк-подражатель, не гнушающийся пользоваться именем прошлого Темного Лорда, и останусь чистеньким. Думаешь, я не смогу снова раздавить Реддла вместе с его организацией? Смешно! В прошлый раз сделать это мне мешали идиотские законы, а когда разразится очередная война, перепуганное Министерство в полном составе приползет ко мне на коленях, умоляя, чтобы я остановил очередного безумца, и предоставив право на любые действия. Считаешь, меня пугает возвращение старого противника? Нисколько! Я знаю Тома, как облупленного, и могу просчитать его действия на десяток ходов вперед. Я даже тебе больше скажу, возрождение Волдеморта сыграет мне только на руку. Ведь после сокрушительной победы над 'бессмертным' Темным Лордом и его приспешниками уже никто и ничто не помешает мне установить в стране новый порядок, призванный вернуть замшелую Англию в список государств-лидеров магического сообщества... Однако я понимаю, что цена этой победы - сотни человеческих жизней, и сделаю все возможное, чтобы не допустить повторения событий прошлого. Потому что у меня еще осталось немного совести. И сейчас я хочу спросить в последний раз, Квиринус, ты поможешь мне остановить Волдеморта? Да, ты уже говорил, что не являешься боевым магом, но мне больше не к кому обратиться. Ты - моя последняя надежда. Мой единственный шанс избежать бойни.
Профессор молчал, задумчиво рассматривая носки своих туфель. Было видно, что его терзают сомнения. Природная осторожность и предусмотрительность боролись в нем с желанием стать героем и разбогатеть. Я не мешал размышлениям, терпеливо дожидаясь окончательного вердикта.
– Хорошо. Убедили, - недовольно выдохнул Квиррелл.
– А вы уже придумали, как я встречусь с Лордом?
– Плохо настроенный портключ, который тебе вручат в Японии. Он должен...
Я щелкнул клавишей, останавливая воспроизведение, и устало откинулся в кресле. Уфф! Никогда больше не буду хаять голливудских режиссеров! Критиковать легко, но когда попытаешься что-то наваять сам, сразу появляется понимание невероятной сложности этой работы и невольное уважение к киноделам. Данный вариант судьбоносного диалога был уже четвертым. Первый оказался настолько убогим и корявым, что в его реалистичность не поверил бы даже ребенок. Второй содержал дикое количество пафоса. И только к третьему я догадался сначала вылепить характеры
Впрочем, итоговый монтаж данного сценария вышел неестественным, невыразительным и каким-то безжизненным. Пришлось добавить в него эмоций. И вроде бы, получилось довольно неплохо, а главное - максимально достоверно. Во всяком случае, эпизод с картиной Дали был на все сто процентов реальным. Тогда директор рассказывал о галереях, которые может посетить Квиррелл, и попутно продемонстрировал полотно из своей коллекции. Но тщетно - в тот день Альбусу не удалось уговорить недоверчивого профессора отправиться в кругосветное путешествие. Зато это получилось у меня, хе-хе!
Сосредоточив свое внимание на деталях обстановки и жестах действующих лиц, я пролистал видеофрагмент еще пару раз от начала до конца. Также проверил наличие пауз и нескольких не слишком удачных фраз, которые лучше прочего отличали живую беседу от постановочной. На мой непритязательный взгляд, все смотрелось неплохо, жизненно и вполне естественно. Во всяком случае, никакой наигранности я не заметил. К декорациям тоже не было претензий... Короче, будем считать, мой режиссерский дебют удался. Осталось продемонстрировать его зрителю.
Вернувшись в реальность, я бросил взгляд на часы. Начало двенадцатого - профессор скоро должен проснуться. Черкнув записку Поппи, чтобы та не забыла проинформировать меня о пробуждении пациента, я вызвал домовика, велел ему передать послание, а на обратном пути доставить мою почту. Ее оказалось много, что и понятно - на носу заседание Визенгамота, а я продолжаю отмалчиваться, приводя всех в недоумение. Достав из ящика стола прочие письма, на которые ранее не удосужился ответить (а некоторые даже не посчитал нужным вскрыть), я рассортировал почту по отправителям и приступил к изучению.
Начал с привлекшего мое внимание странного конверта без обратного адреса. Внутри был листок с одним словом - 'Сделано' и закорючкой вместо подписи. Да, быстро управился Асмодей. Профессионал, однако! Отправив послание в корзину для мусора, я мысленно поставил галочку в графе 'Обещание Дурслям', фамилия которых больше никогда не всплывет в базе данных социальной службы, и перешел к письмам школьных профессоров. Вектор и Синистре, которые с большим опозданием откликнулись на мое предупреждение и теперь желали узнать, в какую неприятность угодил Квиринус, я написал, что изложенная ранее просьба уже неактуальна, а подробности случившегося они могут узнать у меня под Непреложный Обет. Флитвику выразил свою благодарность и аналогично изложил условия, выполнив которые, полугоблин мог войти в курс дела.
Письма с ответом от Кеттлберна снова не оказалось. Возможно, мое послание не дошло до профессора, но я больше склонялся к версии, что старичку-животноведу просто пофиг, и необычное сообщение не пробудило в нем ни грамма любопытства. М-да, чувствую, мне придется в следующем году подыскивать нового преподавателя УЗМС. Само собой, это будет не Хагрид, который даже не имеет диплома о получении образования... Или заслать полувеликана куда-нибудь на стажировку, чтобы тот заработал свои законные корочки? В каноне же директор умудрился как-то обойти этот скользкий момент. Надо будет поразмыслить.
Следующим на очереди было послание от Люциуса, которое после отмены заклинания уменьшения превратилось в увесистый сверток, содержащий полный текст законопроекта, который павлин таки сподобился оформить. Окинув взглядом сочившуюся зубодробительным канцеляритом стопку листов, я отложил их в сторонку. Потом просмотрю, если вообще руки дойдут. Помимо законопроекта в свертке лежала записка, в которой сообразительный Малфой поздравлял меня с победой (не уточняя, над кем именно) и сообщал, что прислушался к совету и выдал весь расклад своим 'приятелям'. Реакция бывших Пожирателей была неоднозначной, но павлин обещал еще поработать. Ну, поглядим, что у него получится. Если хотя бы третья часть оппозиционного блока выступит в мою поддержку, это уже будет оглушительным успехом, который заставит колеблющихся поддержать мнение большинства.