Дамир. Во власти бандита
Шрифт:
Зато ладони все еще помнят жесткость возбужденного члена бандита. Как он пульсировал под пальцами. Как наливался кровью. Пыточное орудие. Горячее. Раскаленное. Обжигающее кожу даже через ткань.
Болезненный комок вот-вот разорвет мне горло. Как же мерзко. Как хочется на волю. Почему он просто не сдохнет, это ублюдок? Почему?
Ключ с трудом оказывается в замке зажигания.
Страх все еще расползается по венам как кровь. Он гонит, гонит меня подальше от этого места. И вены горят. Прожигаются им
Случайно замечаю себя в зеркале заднего вида. Все мое лицо в мелких каплях крови. На щеке красуется перевернутая восьмерка. Символ бесконечности. Моей вечной принадлежности.
Стараюсь стереть ее. Тру щеку со всей силы, но результата нет. Чужая кровь засохла. Буквально срослась с кожей.
Отметина не исчезает. Это как знак, знак того, что судьба уже предрешена, и мне нужно лишь смириться.
– Сдохни! – кричу уже вслух от бессилия. А потом и вовсе захожусь плачем.
Этот урод умудряется контролировать меня даже на расстоянии. Его нет, но я чувствую, как крепкие руки сжимают меня. Как восьмерка на щеке жжет кожу.
Я вновь остервенело тру ее.
Знак не стирается полностью, но размазывается неясным пятном. Так то лучше! Так даже дышать легче. И я переключаю передачу на коробке, чтобы уехать, наконец, отсюда.
«Падший Ангел» – развязный грязный клуб. Сюда нельзя попасть просто так и, говорят, там случаются ужасные вещи, и любая женщина может стать подстилкой для какого-нибудь богача.
Я бы и рада обойти этот филиал Ада стороной, но у меня выхода нет. Хотя теперь, когда моя попытка с треском провалилась, не думаю, что вновь сунусь сюда.
В голове бьется одуревший пульс. Судорожно стираю слезы, когда автомобиль приходит в движение. Мне бы только добраться до дома…
Хотя, зачем? Чего ждать там? Может, лучше сразу сбежать? Кажется, на карте еще были деньги. В последнее время я очень мало тратила. Эти две недели были для меня настоящим испытанием. К тому же, мы теперь экономим.
В попытках вернуть богатство родители сошли с ума. Не знаю, на что еще они окажутся готовыми ради денег. Грязных бумажек убийцы Ахметова!
Перед глазами внезапно встают его черные ледяные глаза, каким он смотрел на своих жертв. Безжалостные. Он убил своих же людей за мельчайшую провинность.
Отвлекаясь на туманный образ, я едва успеваю затормозить, чтобы не взять на таран другую машину, остановившуюся на светофоре.
Интересно, сколько можно выручить за мою тачку? Папа подарил мне ее меньше года назад, когда мне исполнилось восемнадцать. Думаю, она не успела сильно упасть в цене. На новенький мерседес всегда найдутся покупатели.
Хотя, плевать! Даже с пятью тысячами на счете я готова уехать! Главное – выбраться. Сбежать от кошмара, что ступает по пятам.
Я то и дело смотрю в зеркало заднего вида. Все кажется, что
Затуманенное сознание каждую тень позади меня принимает за несущегося демона.
Кровь все еще долбит в висках и, похоже, меня начинает подташнивать. Скорее бы добраться до дома!
Я даже думать не хочу! Просто давлю на газ и несусь вперед по дороге. Делаю все на автомате. Хорошо, что маршрут до дома мне хорошо знаком. Каким бы большим не был Нижний, за свою жизнь я исколесила его весь.
Не успеваю доехать до дома. Останавливаюсь на краю дороги и только открываю дверь, как меня рвет на асфальт. Выворачивает все содержимое желудка снова и снова, пока я полностью не лишаюсь сил.
Обессилено откидываюсь на спинку кресла, в надежде хоть немного восстановить ресурсы организма. Не помню, когда мне было так плохо. Внутри все немеет, а сведенные колени долбятся друг об друга – так сильно меня трясет.
Какие-то машины яростно сигналят. Видимо, мне. Только сейчас понимаю, что даже на край дороги не съехала. Так и становилась, зацепив обе полосы.
– Дура что ли?! – орет один из проезжающих водителей. – Ненормальная!
А меня пробирает истерический смех. Просто не понимаю, за что судьба так жестока со мной? Неужели, я много грешила?
Захлопываю, наконец, дверь. Только собираюсь нажать на газ, как рядом со мной останавливается машина.
Глава 4
Влада
Две недели назад
– Владлена, мне нужно поговорить с тобой, – спокойно произносит папа, когда я появляюсь в комнате.
Напрягаюсь. Он называет меня полным именем только в особых случаях. В таких, когда, действительно, стоит ждать существенных перемен.
– Присаживайся, дочка, разговор будет непростой.
Становится не по себе. Мне не так давно исполнилось восемнадцать, и серьезные разговоры не по мне.
Я пока еще не вышла из того возраста, когда все происходящее в мире делится на белое и черное. А предстоящая беседа с родителями явно относится ко второму типу. К тому же, любой дурак знает, что ни к чему хорошему такие вот заявления предков не приводят.
И я вся внутренне сжимаюсь, ожидая какой-нибудь жести.
– Надеюсь, ты не собираешься лишать меня наследства? – в шутку спрашиваю, стараясь разрядить обстановку.
Вчера я поздно вернулась домой, и отцу, уверена, это не понравилось. Обычно он жестко реагирует на такие выходки, а на этот раз даже встречать не спустился. Теперь он точно придумает для меня какое-нибудь страшное наказание.
Но мой юмор оказывается неуместен. После этих слов папа, почему-то, становится еще более хмурым.