Дамский выстрел
Шрифт:
Я отвернулась. В отражении затемненного стекла блеснули слезинки, скатывающиеся вдоль носа. Кирилл опять спросил про звонок, не дождался ответа и пробурчал:
— Мне надо найти Станкевича.
— Отвези меня в «Усадьбу» и делай что хочешь, — ответила я, не оборачиваясь.
Мы расстались около отеля. Я выдержала новый удар, украдкой вытерла слезы и ухватилась за прежнее лекарство — забыться в работе.
— Оставь мне смартфон, — ледяным тоном сказала я.
— Зачем?
— Мне надо кое-что проверить.
В моей памяти вертелось
Около часа я сидела в номере, беспомощно опустив руки. Что, собственно, произошло? Рассыпалась в прах глупенькая мечта о семейной жизни, не имевшая под собой почвы. Я много лет обходилась одна и разучилась жить в семье. Что нас связывает с Коршуновым? Краткая вспышка любви семнадцать лет назад и выполнение безнадежного задания, после которого меня ждет смерть. А что это меняет? Смерть за мной охотилась все эти годы.
Я, как прежде, одна. Коршунов сам по себе, я сама по себе. Он ищет бумаги, чтобы спасти четырнадцать отважных офицеров. А я ищу маньяка, чтобы покарать его. Он защищает интересы страны, а я хочу отомстить за погибших девушек. Он спасает, а я готова убить. Не в этом ли кроется наша главная проблема? Коршунов призывает поделиться подозрениями со следователем. А я хочу сама остановить маньяка. Я хочу, чтобы его не стало. Так вернее. Я хочу быть уверена, что мерзкие руки не сплетутся мертвой хваткой на шее очередной девушки с пирсингом, единственная вина которой — желание быть красивой.
Руки убийцы. Я вспомнила тонкие запястья и дрожащие пальцы Истомина. Эти руки не смогут задушить человека. Им не хватит сил. Для меня это главный аргумент в пользу его невиновности. Но не единственный. Есть еще кое-что.
Я открыла документы, накопленные в смартфоне. Первая жертва после перевода Истомина в Балтийск была найдена через пять дней. Но судмедэксперт установил, что девушка находилась в воде не менее десяти суток. Поначалу я посчитала это ошибкой, но сейчас не сомневалась в выводах экспертизы. Девушку убили до того, как Истомин появился в Калининградской области.
Я вернулась к графику морских походов Истомина. Все девушки с пирсингом были убиты после его возвращения на берег. Но была еще одна жертва. Маргарита Лехнович, мать Инги Лехнович. Ее убили двадцатого мая, на следующий день после выхода статьи о «замурованной ведьме». На женщине не было пирсинга. Ее убили потому, что она могла опознать дочь и вывести на след убийцы. Значит, это сделал тот, кто боится разоблачения, — маньяк-убийца. Но двадцатого мая Истомин был в плавании!
Два факта в пользу Истомина. И множество против. Девушек убивали там, где был он, в то время, когда он мог это сделать. Если не Истомин, то кто? Кто всегда был рядом с ним? Рядом…
Я цеплялась за новые факты, которые узнала об Истомине. Что-то ускользало
Я зашла в свою почту, увидела непрочитанное сообщение. Раньше мне писал только Посредник, и когда он оказался рядом, я отвыкла проверять почту. Электронное письмо содержало фотографию. Я вспомнила просьбу врача Марченко из санатория, ее чувства к Назарову. Она выслала мне обещанную фотографию трех офицеров, а вот я ей забыла. Мне стало неловко. Я подготовила фрагмент снимка, где Марченко на берегу моря беседует с Назаровым, и отправила ей.
Я механически открыла присланный файл. Три парня на фотографии. Я попросила этот снимок для подтверждения связи Назарова и Истомина. Вот они оба, немного уставшие, со снисходительной улыбкой. В центре третий — командир Истомина, широкоплечий черноволосый мужчина с усами. В его больших ладонях волейбольный мяч кажется игрушечным. Не тот ли это командир, что потом написал нелестную характеристику на Истомина?
Я просмотрела ранее присланные материалы из Североморска. Характеристику подписал Дорин Виктор Григорьевич. Фамилия мне ни о чем не говорила, но вот имя… Я нашла телефон и позвонила Марченко. Кажется, она называла имя командира.
Услышав женщину, я обрадовала ее тем, что выслала фотографию, и тут же спросила:
— Вера Михайловна, как звали командира Игоря Истомина?
— Того, кто на моем снимке?
— Да.
— После нашего разговора я мучилась воспоминаниями. Мне было приятно и больно, даже не знаю, чего больше. Я словно вернулась в свою молодость. Это были дни…
— Так как его звали? — я прервала словесный поток пожилой женщины.
— Виктор. Виктор Дорин. Он классно играл в волейбол. Благодаря ему они победили.
«Тот же самый командир. И на отдыхе, и в Североморске он был рядом с Истоминым». В голове зрела новая мысль. Я спросила:
— Скажите, а Дорин ухаживал за девушками?
— Наверное. Как все молодые офицеры. Он был без жены, поэтому… Я даже помню, как на танцах Дорин пытался отбить у Игоря Ингу. Но тот проявил твердость.
— И чем это закончилось?
— Шутками. Больше всех смеялась Инга. Ей нравилось дразнить мужчин.
— А в последний вечер у Дорина была своя девушка?
— Наверное. Он был невысокого роста, но крепкий, с хорошей фигурой. Да еще капитан. Мимо таких охотницы за женихами не проходят.
— Вы точно помните, что была девушка?
— Это был последний вечер, моя последняя надежда. Я смотрела только на Олега.
Мы попрощались. Я вновь не стала говорить, что она любила шпиона. Я прекрасно знала, что многие люди живут воспоминаниями. Большей частью приукрашенными.
После разговора количество вопросов о Дорине увеличилось. Я позвонила Коршунову, впопыхах разъяснила ему свои подозрения. Однако нарвалась на раздраженный голос. Он был чем-то раздосадован и не преминул сорвать злость на мне.