Дамы с заначкой
Шрифт:
— Во народ! — вслух сказал Жека. — Даже не стесняются писать о том, что вместо свадьбы дочери на затраченные средства празднуют юбилей несостоявшегося тестя унтер-офицера. Не пропадать же добру!
Он отложил прочитанный листок в сторону, удивляясь, кому понадобилось вырезать и хранить такие перлы публицистики. Жека взял в руки небольшую фотографию, где на фоне нарисованных березок на лавке стояли две девочки, одетые в одинаковые мешковатые платья. Одна была крупнее другой, с тугой косой и упрямым выражением лица.
Другая же напоминала ангелочка: худенькая, с большими глазами и пушистыми колечками
1924 г.". В его памяти тут же всплыли многочасовые рассказы пожилой актрисы о ее детстве и подруге, которую она очень любила.
Они увидели друг друга в ноябре двадцать третьего года в Екатеринбурге, в детском доме. Крепенькая зеленоглазая девочка Наташа и бледная анемичная Раечка. Одна, дочь кулака, расстрелянного вместе с женой, и другая — дочь овдовевшего красного комиссара, погибшего на Урале от белогвардейской пули. Их привезли в детский дом в один день и уложили на одной кровати под тоненьким дырявым одеяльцем. Они ночами жались друг к другу, как маленькие кутята, пытаясь унять дрожь и согреться. Раечке было шесть лет, Наташа была на два года старше. Их не ожесточили классовые разногласия, они были просто маленькими детьми, попавшими в мельничные жернова революционного режима.
Так случилось, что девочки стали неразлучными подружками. Когда другие дети, особенно мальчишки, били Наташу, обзывая ее кулацкой мордой и буржуйкой, тощенькая Раечка кидалась на ее обидчиков с неимоверным остервенением и силой, которую вряд ли можно было ожидать от этого прозрачного ребенка. Наташа была упрямой и замкнутой, она часто в каком-то оцепенении уходила в себя. Раечка же заливалась серебряным колокольчиком. Такие разные, они тянулись друг к другу, пытаясь обрести любовь, которую им никогда больше не получить от своих безвременно ушедших родителей. Они сидели за одной партой, вдумчивая и способная к учебе Наташа подтягивала Раечку, которая была невнимательной вертушкой, больше всего любившей петь и танцевать.
Жека помнил, что Раиса Петровна рассказывала кое-что и о встрече со своей подругой уже здесь в Краснодаре, но подробности забыл.
Отложив фотографию, он решил изучить содержимое розоватого конверта. В нем находилось какое-то письмо. Жека разгладил рукой небольшой листок пожелтевшей бумаги, на котором было выведено витиеватым почерком:
«Милый брат..» Чернила выцвели, было такое впечатление, что на бумагу чем-то капнули. Жека разобрал только «…р» — все, что осталось от имени. Следующие несколько строчек были вполне разборчивы: «…сохрани для меня те немногие дорогие нашему роду вещицы, которые я посылаю тебе. Когда-нибудь внуки наши смогут вспомнить о нас и о роде Игониных». Ниже был расположен рисунок, скорее чертеж. Жека не сразу заметил, что рядом с четкими линиями, выведенными твердой рукой, были нанесены тончайшим пером циферки и стрелочки. Стрелки указывали вверх и вниз.
Жека не верил своим глазам: перед ним лежала самая настоящая карта сокровищ! Еще в детстве он, подобно миллионам девчонок и мальчишек, замирал перед экраном телевизора, следя за невероятными приключениями героев «Бронзовой птицы». Сейчас он чувствовал себя как тогда, десятилетним мальчишкой, которому
Он снова посмотрел на рисунок. «Это какой-то путь? Но где его искать?» — ломал голову Жека.
Раздался стук в дверь.
— Жека, ты один? — спросил Сергей и вошел в мастерскую.
— Один, — засмеялся Жека, — мне нравится твоя манера спрашивать разрешение войти, уже сделав это. Ты думал, я провожу свободное время в обществе какой-нибудь дамы?
— А почему бы и нет, — ответил Сергей, усаживаясь на стул верхом и складывая руки на спинке. — Только не рассказывай мне, что женщины тебя интересуют меньше творчества. В твоем возрасте уже поздно менять привычки. Тебе привет от наших новых знакомых.
— Ляли и Клавы? — спросил Жека, расплываясь в улыбке.
— Угадал. Звонили, через пятнадцать минут будут у нас. Что-то придумали.
— У меня тоже есть, чем их удивить, — загадочно произнес Жека. — Вот, посмотри как инженер и вообще, что это за план? Как тебе кажется?
Сергей подъехал на стуле поближе:
— Стрелки показывают направление, — начал он.
— Ну это и я понимаю, а где отправная точка, а главное, конечный пункт?
Сергей покрутил листок, что-то подсчитал про себя, беззвучно шевеля губами, и Наконец изрек:
— Понятия не имею.
Ожидая приезда гостей, они перешли в студию. Жека разложил на низком столе яркие льняные салфетки, расставил чашки, поместил в центре нежный букет в вазочке оригинальной формы, принес коробку с печеньем, конфеты и тарелочку с тонко нарезанным лимоном.
— Сейчас включу чайник, Серега, тебе кофе или зеленый чай с жасмином?
— Конечно, чай, я этого кофе за день уже обпился!
— А мне кофе по-мексикански, — потребовала Клава, став у порога с пакетами в руках. На ее щеках горел лихорадочный румянец.
— Перебьется, — выдохнула я, отпихивая подругу локтем и вползая в комнату на полусогнутых ногах. — Завари ей «Липтон» в пакетике, большего она не заслуживает, замучила меня совсем! Могла ли я представить, что буду страдать одышкой и мозолями в моем цветущем возрасте? Можно мне присесть? — спросила я и буквально рухнула в мягкое кресло. — И минералки!
Я залпом проглотила стакан воды, которую Жека поставил передо мной на стол.
— А если бы кто-нибудь сделал мне массаж ступней, я бы молилась на этого человека. Что, никто не хочет? — Не дожидаясь ответа, махнула рукой. — Ладно, придется обойтись вечерней ванночкой для ног с мятой и мелиссой!
— Где это вы так посбивали нога? — поинтересовался Сергей.
— Клава провела меня по всем бутикам на Красной, а потом потащила на вещевой рынок.
Это меня доконало.
— А что вы искали?
— Ничего, — ответила Клава, — мы изучали конъюнктуру рынка.
— Не правда, мы ничего не изучали, это ты изучала, мне же наплевать на конъюнктуру, я раздеваюсь, тьфу, одеваюсь, стихийно! — возразила я.
— Давайте пить чай, а потом вы расскажете о том, что привело вас в мою скромную обитель, — предложил Жека.
Мы последовали его совету и несколько минут жадно пили чай. Затем Сергей спросил:
— Так что у вас за новость?
— У Клавы под домом подвал! — выпалила я.
— Что вы говорите! Мне как архитектору это необычайно приятно слышать. А чердак у нее наверху?