Дань смельчаку
Шрифт:
— Не послушался придурок умных советов и принял на себя управление делами семьи, — сказал Хилари. — Прогорел через три года. А ведь был банкиром, давал слишком много ссуд. Но не умел разбираться в людях.
Он снял берет, вытащил с полки папку и сел за стол Шона, исчезнувшего так же тихо, как появился майор.
— Им не следовало исключать тебя из академии.
— Меня это не слишком расстроило.
— Ты ведь на самом деле никогда не хотел в нее поступать, верно?
— Похоже, ты неплохо осведомлен.
— Но зачем
Я взял сигарету из коробки, стоящей на столе.
— Тогда это показалось мне неплохой мыслью.
Хилари постучал одной бумагой по крышке стола.
— Это копия твоего рапорта. Проверочного, взятого из архивов Пентагона. «Прирожденный солдат, с выдающимися способностями к командованию». Это цитата. Бронзовая звезда, крест «За храбрость», крест «За боевые заслуги», который тебе и Сен-Клеру дали за побег из плена. Неплохое завершение послужного списка.
— Там же где-нибудь должно стоять: «Непригоден для прохождения дальнейшей службы», — вставил я. — Или, может быть, ты намеренно пропустил этот бит информации? Выживший из ума придурок... хотя, по-видимому, там напишут как-нибудь более привлекательно.
— Генерал тобой гордился.
— Можешь засунуть себе своего генерала туда, где у моей бабки геморрой. — Я нервно и нетерпеливо загасил сигарету. — Какое вся эта дребедень имеет отношение ко вчерашнему инциденту?
Я видел, что он просто тянул время, стараясь разговорить меня. После чего сказал:
— Ладно, замнем, теперь скажи: что вчера произошло?
— Ладно, — в тон ему сказал я. — Вчера утром я проснулся, принял, как всегда, дозу ЛСД, которая бы убила слона, и пошел шастать по болотам, пока мне не привиделись глюки про вьетконговцев, марширующих в топях Эссекса. Моя женщина, естественно, перепугалась и издала призывный клич, по которому мой лучший друг примчался на подмогу, но в последний момент изменил решение и, вместо помощи забрался в постель и трахнул хорошенько хозяюшку, так что мне осталось выпустить им обоим мозги, а затем сделать единственно приемлемое в моем положении.
Откинув голову назад, Хилари захохотал так, что содрогнулись стены.
— У тебя настоящий талант ко всякой чуши, приятель, должен это признать.
Я заметил, что у него хорошее лицо. Абстрактно хорошее. Может быть, слегка обрюзгшее, со складочками упрямства, но принимать его за своего друга было бы ошибкой. Лицо солдата — и, может быть, ученого. И еще одна вещь казалась мне очевидной. Передо мной сидел чрезвычайно жестокий, безжалостный человек. Денди времен Регентства, родившийся не в свое время. Такой может полночи играть в карты, затем уделить своей женщине полчасика и с десяти шагов пустить пулю в лоб ее мужу.
Он небрежно произнес:
— А тебе известно, что твоя подружка, миссис Уорд, во время учебы в Институте искусств была активной марксисткой? — Я тупо глядел на него, и Хилари продолжил: — Посещения Сен-Клера
Я встал, подошел к окну.
— Я не сторожил ее. Мы, разумеется, не были влюблены друг в друга. Просто практический симбиоз. Она заботилась по-своему обо мне, я со своей стороны — о ней. Если они с Максом давно знали друг друга — или же недавно — и что-то друг к другу испытывали — это не мое дело.
— С другой стороны, она могла просто рассказать ему о твоем состоянии...
— Тоже вариант. Она беспокоилась обо мне.
Воган снова взглянул на лежащий перед ним листок.
— Одна вещь из всей этой плеяды мне кажется особенно странной. Ты прибежал с болот в полубезумном состоянии, и она тут же позвонила Сен-Клеру.
— У меня случались подобные срывы и раньше, и он всегда приходил на помощь, — ответил я. — У нас были особые отношения — как у Великобритании со Штатами.
— Но почему она тотчас не позвонила твоему психиатру? Им обоим пришлось проезжать через один и тот же пропускной пункт в Лэндвиче. Так вот: доктор О'Хара приехал через полтора часа после генерала.
В тот момент я был не в силах думать, а в затылке назревала такая боль, что ее следовало почувствовать, чтобы поверить.
Я сказал:
— Слушай, к чему ты, черт побери, клонишь?
Хилари не обратил внимания на мой вопрос, а вместо этого спросил:
— Расскажи мне сначала, что произошло вчера на болотах, только, пожалуйста, на сей раз правду или, по крайней мере, то, что ты считаешь таковой.
Это не отняло много времени, и, когда я завершил рассказ, майор взял подбородок в ладони. Я сказал:
— Да, все правильно, это действительно типично галлюцинаторные симптомы после приема ЛСД. Разве Шон О'Хара говорил не то же самое?
— Но ведь ты говорил, что не сидишь на ЛСД.
— Анализы показывают обратное. Ядерная доза. Даже сейчас я настолько часто выпадаю из этого мира в соседний, что не знаю точно, в каком нахожусь.
— Тогда кто дал тебе наркотик? — резко оборвал меня Хилари. Я тупо уставился на него. — Все очень просто: если ты не принял его самостоятельно, значит, кто-то тебе его подсунул. Понимаешь? Несколько капель на кусочке сахара. Кусочек падает в чашку чая или кофе...
Я смотрел на него с неподдельным ужасом. Майор ласково добавил:
— Это она, Эллис, больше некому.
Так оно, конечно, и было, я понимал, потому что другого объяснения придумать не мог. Сказал хрипло:
— Но зачем? К чему так надо мной измываться?
— Тебя удивит это, но в деле виден дальний прицел и очень хороший расчет, — ответил Хилари. — Взять, например, твой рассказ.
Как обухом по голове.
— Ты хочешь сказать, что веришь?..
— По крайней мере, мне это кажется правдоподобным.