Дань. Без права на любовь
Шрифт:
Отец посмотрел на Великого, но не посмел и рта раскрыть, чтобы напомнить Джаду о законах Майсара.
«Боится!» – подумала я с усмешкой и посмотрела на предводителя лейсов глазами женщины.
Его нельзя было назвать красивым. Но мне нравилось, что у будущего супруга сильное тело и власть. Я оценила дорогую красную тунику и то, что Джад надел на голову алый свадебный тюрбан. Варвар шел походкой человека, который не боится ничего на свете: ни людей, ни богов.
– Дари, если обещал, – твердо произнес варвар, глядя на Бахтияра.
Отец насупился, но из его глаз исчезла
– Конечно, – кивнул эйят и подозвал одного из своих министров. Что-то шепнул ему и, когда министр ушел, отец посмотрел на Джада, сказав: – Сейчас все принесут.
Великий кивнул.
– Тогда продолжим, – сказал он. – Я хочу до заката покинуть Майсар, – и ушел со двора, предоставив мне закончить церемонию прощания с родом.
Все, что происходило дальше, было как во сне. Со мной прощались, отдавая в другой род. Мне подносили дары, и рабы собирали подношения, складывали на носилки, а затем отнесли все за ворота, передав варварам. Последним подарил свой подарок эйят.
Как же дрожали его руки, когда он передавал мне серебряную шкатулочку с драгоценным содержимым! Я смотрела в лицо отца и немного радовалась своей маленькой мести.
– Теперь печать твоя, – стараясь не рычать, проговорил Бахтияр.
Я приняла дар, открыла шкатулку и достала кольцо, которое надела на палец.
– Благодарю, отец, – сказала и снова поклонилась.
Грянули барабаны. Музыканты заиграли на дудках. Я распрямила спину, повернулась лицом к открытым воротам и увидела Джада. Предводитель лейсов стоял и смотрел на меня, ожидая, когда выйду к нему.
– Счастья тебе, Насира! – проговорила мать.
Я обернулась. Посмотрела на нее и на сестер, стоявших в отдалении, окруженных своими служанками. А затем решительно вышла к варвару.
Мы встали друг напротив друга. Джад убрал пече, скрывавшее мое лицо, и заглянул мне в глаза.
Рядом уже суетился жрец, намеревавшийся связать наши руки свадебной лентой, когда Великий проговорил:
– У меня тоже есть для тебя подарок, принцесса Насира.
Я нахмурилась, а он поднял руку и прижал ладонь к шраму на моем лице.
Глава 4
Кожу запекло, как бывает от неласкового солнца. Я удивленно моргнула, но не отстранилась, хотя в душе все перевернулось от страха. Я ни на миг не забывала, кто стоит предо мной: враг, темный маг, жестокий воин и варвар! Помнила я и о том, почему стала его невестой, вот только страх внезапно отступил, когда я поняла, насколько теплый взгляд у этого варвара.
Когда он убрал руку придворные ахнули, а я нахмурилась.
Что не так?
– Насира, – прошептала мать. Я взглянула на нее и подняв руку, коснулась пальцами щеки, приготовившись ощутить шероховатость тонкого шрама, и не нашла его.
– Что? – проговорила неловко и принялась гладить кожу, не веря своим ощущениям, а затем и вовсе забыв обо всем, крикнула слугам: – Принесите мне зеркало! Немедленно!
Рабы заторопились, побежали со двора. Но я уже и
Джад стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за мной с полуулыбкой. Его пантеры уселись у ног хозяина и тоже смотрели на меня. Они казались разумными. Я успела даже подумать, что Великий приручил их не без помощи магии, когда подбежавший слуга рухнул предо мной на колени и поднял на вытянутых руках зеркало.
Оно было небольшое, круглое и когда я брала его, моя рука дрогнула.
Собравшиеся затихли. Было слышно лишь как недовольно дышит отец. Я посмотрела в зеркало и, увидев свою чистую кожу, закрыла глаза и пошатнулась.
Как он это сделал? Ума не приложу, но так или иначе, уже за одно это я благодарна Джаду Великому, вернувшему мне веру в себя.
– Завершайте обряд, – велел жрецу Джад и тот поспешно принялся бормотать слова заклинания, соединявшего наши тела и души воедино. Мы с предводителем лейсов переплели руки, и служитель богов принялся связывать их лентами. Сначала повязал желтую – олицетворяющую солнце и плодородие, затем синюю – символ самого дорогого, что есть в пустыне – воды. Пробормотав напутствующие слова, жрец обвязал наши руки белой лентой, символ чистоты союза и пожелание скорого зачатия моему чреву. А в самом конце, запев молитву долгих и счастливых дней браку, служитель богов обвязал наши руки алой лентой, означавшей силу крови и рода.
– Клянусь солнцем и луной беречь эту женщину, – повторил за жрецом Джад.
– Клянусь небесами и чистой душой воды, что стану верной женой, – проговорила я.
– Да будет так, – жрец воздел руки к небесам и его жест повторили все, кто собрался на церемонию. Сотворив молитву богам, их слуга посмотрел на нас с Джадом и изрек, – теперь вы часть друг друга. Душа друг друга. Кровь друг друга. Одно тело, одна жизнь.
Я мысленно рассмеялась. Какие красивые слова, подумала и оглянулась на родителей. А ведь они тоже давали подобную клятву. И что из этого вышло? Ничего хорошего, ответила на свой молчаливый вопрос. У отца огромный сераль, полный наложниц. У матери только часть дворца, которой она пытается править, как малек. Но в итоге все решает эйят. Сомневаюсь, что Джад приготовил мне другую судьбу. Но он не знает, кого получил в жены. Я не стану глиной в его руке. Я буду гибкой веткой, травой, которая всегда поднимается, сколько бы ее ни сминали грубые ноги.
– Жена моя, – произнес Великий и улыбнулся.
– Муж мой, – я поклонилась мужу, как того требовали обычаи.
Взревели трубы. Я оглянулась на мать, прежде чем последовала за варваром прочь от дворца и от той жизни, что осталась в прошлом.
Когда мы вышли за ворота, пустынные лейсы вскинули к небу руки и издали такой рев, словно были не людьми, а диким прайдом.
Джад посмотрел на меня, а затем подхватил на руки и понес через лагерь варваров к самому высокому и большому шатру. Под одобрительные вопли варваров, Великий занес меня в шатер и поставив на ковер, опустил полог. Пантеры остались снаружи, а я огляделась, чувствуя, как сердце бьется от страха.