Даника

Линдер Алексей

– Доброе утро, инспектор, – сказала она, прикрыв на секунду телефон ладонью, – входите, располагайтесь.

Олег прошёл через кабинет и сел за стол в углу. На нём со вчерашнего дня оставались лежать папки с регламентами. Следом вошли ещё несколько человек, кабинет постепенно заполнялся людьми.

– Львович, хватит дымить, – строгим голосом сказала Даника, усаживаясь за большой стол. – Все собрались?

– Француза нет, – ответил кто-то из собравшихся, – и Белова.

– Белов тут, – послышался голос худощавого мужчины в очках, который

только что вошёл в кабинет.

– Львович, где Французов? – спросила Даника.

– Звоню, – ответил Летов, плечом он прижимал к уху телефон, – говорит, через минуту будет.

– Хорошо, тогда начинаем, – кивнула начальница, – Тамара Борисовна, давайте остатки.

– Пожилая женщина в больших роговых очках открыла лежащий на коленях журнал и начала свой отчёт:

– «Бэ-эс сорок пятый» на остатке – двадцать восемь тонн, завтра завозим тридцать и в пятницу тридцать. Каолина – тридцать три тонны, пока хватит, в пятницу возьмём ещё двадцать. «Эс-ка шестьдесят пятого» – пятнадцать тонн, завозим двадцать завтра и двадцать в пятницу. СЕРБ на остатках восемь тонн, но его сейчас идёт мало, брать пока не будем.

– Чья смена утренняя? – Даника окинула взглядом собравшихся. – Морозов? Вопросы есть?

– Каучуков надо бы побольше, – ответил круглолицый мужчина средних лет. – В понедельник если завозка чуть задержится – простой будет.

– Хорошо. Тамара Борисовна, добавьте в пятницу по десять тонн каждого, – кивнула начальник цеха. – Если будут какие-то проблемы с завозкой – сразу звоните мне. Простои по сырью нам совсем ни к чему.

– Хорошо, Даника Денисовна, – ответила женщина в очках, сделав отметки в своём журнале. – Я подготовлю заявку в отдел снабжения и принесу на подпись.

– По сырью ещё есть вопросы? Морозов, спрашивайте сейчас, чтобы потом не звонить мне в десять вечера.

Круглолицый мужчина отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Механики, что у вас?

– Всё нормально, – ответил пожилой мужчина с растрёпанными седыми волосами. – С пятыми вальцами заканчиваем, потом будем выводить в ремонт седьмые. Там подшипник сильно гремит, но пару дней продержится. А в остальном… так текучка.

– Андреич, на твою службу жалоб всё больше и больше, – Даника взяла со стола ежедневник и, полистав, продолжила: – Первый интенсивник – текут сальницы, четвёртый тоже, на шестых вальцах текут, на двенадцатых, на семнадцатых.

– Так ведь мы их каждую ночную смену набиваем, а толку что? – возразил механик. – На три-четыре дня хватает. Сальницы изношенные, менять надо.

– Меняй, Андреич! Где заявки? Я не видела ни одной.

– Главный механик сказал, что сами будем точить, а у меня один токарь на разрыв и тот увольняться собирается.

– Сказал! – усмехнулась Диника. – А потом скажет, что не говорил. А спрос с тебя будет. Пиши заявку, я завизирую. Если в рабочем порядке не решается вопрос, то пойдём официальным путём. Надоели уже лужи под оборудованием.

– Механик тяжело вздохнул, как будто хотел ещё

что-то возразить, но не стал.

– Не работает восьмой тельфер, на второй распарочной камере перекошена дверь, заедающие транспортёры, – продолжила Даника, листая ежедневник, – Андреич, почему до меня вся эта мелочёвка должна доходить? Это должен исправлять сменный механик по звонку начальника смены.

Делаем, Даника Денисовна, – попытался оправдаться механик, – людей не хватает, в сменах некомплект…

– Чего вы делаете? Вот журнал передачи смен… Тельфер номер восемь… раз, два, три… семь дней подряд из смены в смену – неисправен. Вторая камера… тоже. В общем, Андреич, давай разберись. Не сделаешь, я сама пойду ваши журналы проверять, кто там чем занимается. Потом не обижайся, если будет докладная, и без премии останешься.

Механик цеха густо покраснел и ничего не ответил.

– Дальше вопрос по распарочным камерам, – продолжила Даника, переведя взгляд с механика на Летова, – когда у нас там будет нормальная температура? Львович, ты занимался этим вопросом?

– Да, – ответил замначальника, – энергетики говорят, что у них давление пара нормальное – три и пять, а у нас уже меньше трёх. Потому камеры на режим очень долго выходят.

– Ну и? Что дальше? Так и будем работать? – строго спросила Даника. – У нас перерасход пара из-за этого.

– А чего мы с ними сделаем? Там ведь теперь уже другая фирма, они и слышать ничего не хотят. Тыкают пальцем в манометр, на мол смотри…

– Что значит не хотят? От трёх до трёх с половиной атмосфер должно быть на нашем коллекторе, а не на ихнем. Это технологический регламент. И не важно, что фирма теперь другая, есть договор, там всё прописано. Подключай юристов, давай готовить претензию.

– Забюрократили всё с этим разделением на разные фирмы, – вздохнул Летов, – раньше такой вопрос решался звонком в котельную. И зачем только…

– Раньше было так, теперь по другому, – перебила его начальница, – Львович, ты решишь вопрос или мне подключаться?

– Решу. Сегодня этим займусь. О результатах доложу.

– Вот это деловой разговор, – широко улыбнулась Даника и, перевернув страницу ежедневника, продолжила: – КИП и автоматика… Владимир Петрович, опять жалобы по манометрам на вальцах.

– Даника Денисовна, мы не успеваем их менять! – горячо возразил один из собравшихся, – сальницы закусывает, вся гребёнка трясётся как сумасшедшая, какие манометры там выдержат?

– Петрович, не говори не дело! – вмешался механик. – Течь, да текут, но не закусывают. Ты бы лучше напинал своим сменным, чем заступаться! Вообще ни черта не делают…

– Как это не делают, Андреич? Пойдём покажу целую гору сломанных манометров, мы их ремонтируем по возможности, но с поверкой беда…

– Да ладно, уж мне-то не заливай! Я знаю, как вы делаете! В поверку одни и те же манометры сдаёте, только стёкла меняете.

– А ты сам попробуй по-другому! Ты с ЦСМ никогда не работал?