Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо
Шрифт:
И дело было не в том, что Сергея устраивала позиция страуса, прячущего голову в песок, а потому, что во всём, что было связано с Ольгой, многое оставалось для него пока что абсолютно непонятным. Так, хотя со дня их знакомства прошло уже более месяца, он даже не знал, замужем ли она! И вообще, эта хрупкая женщина была настоящей загадкой.
Уже после двух-трёх свиданий Сергей, который считал себя человеком по теперешним временам достаточно образованным и начитанным, понял, что она знала многое из того, о чём он имел лишь самое поверхностное представление. Так, например, она великолепно ориентировалась в древней истории, в истории России, знала геральдику и генеалогию европейских кооролевских династий. По всей видимости, она основательно изучала в своё время Священное Писание. Насколько Сергей мог судить, ей приходилось
При всей своей хрупкости и кажущейся беззащитности Ольга, как выяснилось, умела настоять на своём. Так, уже при первой их встрече она отказалась от того, чтобы Сергей провожал её. И как ни старался он убедить её в небезопасности современных вечерних улиц, она оставалась непреклонной.
Встречались они обычно по возвращении Сергея с работы — около шести вечера. Ольга ждала его у метро. Однажды она не заметила его в выходящей из многочисленных дверей пёстрой толпе. Сергей в течение некоторого времени имел возможность наблюдать за нею, стоя по другую сторону широкого тротуара. Она чем-то напоминала собачку, оставленную хозяином у входа в магазин и с тоской ожидающую его возвращения. Какой же радостью светились её глаза, когда, почувствовав на себе его взгляд, она повернулась и увидела его!
Встретившись, они гуляли по парку, много говорили о книгах, об искусстве. Причём и здесь эта странная женщина обнаруживала непонятное Сергею незнание современных музыки, литературы, живописи. Когда речь заходила о чём-то незнакомом ей, Ольга вдруг замыкалась, и в её взгляде появлялось выражение испуга. В эти минуты она напоминала ребёнка, которого уличили в том, что он не выучил урока, а потому боится наказания. Точно так же замыкалась она и в том случае, когда Сергей пытался завести разговор о ней самой — о её жизни, родственниках, семье, работе. Ответом всегда была опять-таки растерянность, круто замешанная на непонятном ему страхе. Будучи от природы человеком достаточно деликатным и испытывая в такие минуты к Ольге щемящую жалость, Сергей не позволял себе никакой настойчивости, справедливо полагая, что когда-нибудь Ольга сама расскажет ему о себе всё то, о чем ей сейчас трудно или неприятно говорить. Более того, при встречах с нею он взял за правило ненавязчиво, в завуалированной форме «читать обзорные лекции» по современной литературе, знакомя её с наиболее значительными советскими и зарубежными писателями и поэтами. И более внимательного и благодарного слушателя было трудно себе даже представить.
Как-то Сергей предложил Ольге посещение художественной выставки. Вначале она с радостью согласилась, но перед метро внезапно заупрямилась. И снова — в глазах страх и с трудом сдерживаемые слезы. Сергей заподозрил, что она боится метро. Последующие встречи подтвердили это. Она действительно отказывалась от любых поездок в метро. И это — несмотря на то, что их первая встреча и знакомство состоялись именно на станции подземки.
Чем больше он задумывался обо всех этих странностях, тем больше укреплялся в своём подозрении, что Ольга была чем-то вроде найдёныша Каспара Хаузера, удивительная история которого так ярко и убедительно рассказана Якобом Вассерманом. Только если Каспар Хаузер до отроческого возраста рос в каком-то
Встречи их были непродолжительными. Как только начинало смеркаться, Ольга прощалась. Она не говорила, где живёт. И проводить её удавалось лишь до района, застроенного старинными дореволюционными строениями, некоторые из которых уже были выселены в преддверии будущей реконструкции. Сергей прекрасно понимал, насколько опасен этот район по вечерам. Он буквально умалял позволить ему провожать её. Если она боится, что их увидят вместе, он готов идти по другой стороне улицы. Но она оставалась непреклонной. Непреклонной по-своему — молча отрицательно качала головой, а из глаз её вот-вот были готовы политься слезы. А этого Сергей допустить не мог.
Никак не удавалось Сергею узнать и номер её телефона.
— У меня нет дома телефона, — сообщила она уже в первый вечер их знакомства.
— Тогда дайте мне свой рабочий телефон.
— Я… Я не работаю.
— Ну, тогда вы можете дать мне телефон одной из своих подруг, предложил Сергей. — На всякий случай. Обещаю, без крайней необходимости я им не воспользуюсь.
— У меня нет подруг.
— Поймите, вдруг один из нас заболеет, или меня внезапно пошлют в командировку… Ведь в этом случае мы с Вами рискуем не встретиться больше никогда. Подумайте — как мы сможем найти друг друга?
— Ну, у меня есть номер вашего телефона. А кроме того, я буду ежедневно ожидать Вас после работы у метро…
Прошло более месяца со дня их знакомства, прежде чем он решился пригласить её к себе. К этой встрече готовился он долго и основательно запасался продуктами, купил сладостей и шампанского, вылизал квартиру.
К его удивлению, она сразу же приняла его предложение зайти к нему послушать музыку. И поинтересовалась:
— А у вас много нот?
— Нот? Да нет, не много. Но много записей — на дисках и плёнках.
Взгляд её стал напряжённым.
— Могу обещать вам очень интересные и достаточно редкие исполнения, продолжал искушать Сергей, — Я уверен, они должны вам понравиться.
От станции метро, где они встретились, до его дома было всего две остановки троллейбусом. Девятиэтажный дом стоял в глубине зелёного, засаженного деревьями и отгороженного от магистрали двумя кольцами зданий тихого двора. Как всегда, у подъезда на скамейке сидели пенсионерки. Ответив на приветствие, они некоторое время молча провожали глазами Сергея с его спутницей.
Квартира Сергея располагалась на четвёртом этаже. В одной из комнат был маленький балкончик, на котором с трудом размещались два стула да крохотный журнальный столик. Небольшой была и кухонька. Меньшая из двух комнат совмещала в себе функции спальни и кабинета. Часть её площади занимал большой раскладной угловой диван. Там же стояли письменный стол с канцелярским креслом-вертушкой и укороченная «стенка», частично заставленная справочной и специальной литературой, а частично забитая всяческим домашним скарбом, бельём и одеждой. На стенах комнаты висели книжные полки. Свободное пространство между ними занимали акварели и многочисленные карандашные наброски, сделанные Сергеем в разное время. Рядом со столом висел карандашный портрет Ольги — тот самый, в овале, написанный хозяином квартиры после их первой случайной встречи.
В большей комнате помимо традиционного набора мебели стояли пианино и стойка с видео — и аудиотехникой. Стены украшало несколько картин собственных и купленных в разное время Сергеем и его женой.
Ольга осматривала квартиру с нескрываемым интересом. Оставив её в гостиной, Сергей пошел на кухню. Он вскрывал банки с консервами, когда раздались вначале робкие, а затем всё более и более уверенные пассажи. После короткой паузы зазвучал фантазия-экспромт Шопена. Исполнение было безупречным.