Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II
Шрифт:
Путники передвигаются, как братья минориты – монахи-францисканцы, опоясанные верёвкой и связанные ею между собой. Путь, неведомый для нас – созвездие Эридан (нить Ариадны), который ведёт к созвездиям, ранее неизвестным. Покинув предыдущий цех, путники заблудились на территории огромного завода.
В средневековых сборниках встречалась приписывавшаяся Эзопу басня о том, как лягушка, привязав к себе ниткой доверчивую мышь, нырнула с нею в воду. Когда захлебнувшаяся мышь всплыла на поверхность, пролетавший коршун схватил ее, а вместе с ней и привязанную лягушку, и съел обеих.
Данте указывает на влипшие в воск крючья каторжников, за которые отливка транспортируется дальше. Им это посрамленье пришло от нас – поэт чувствует свою вину перед рабочими, возможно рабочие ошпарились горячим воском. Он боится снова попасть в этот цех, не разбираясь в технологии, считает, что из-за них рабочие потеряли свои багры. Созвездие Большой Пёс разевает зев на созвездие Заяц, у ног созвездия Орион.
Gi`a mi sentia tutti arricciar li pelide la paura e stava in dietro intento,quand'io dissi: «Maestro, se non celi [21]te e me tostamente, i» ho paventod'i Malebranche. Noi li avem gi`a dietro;io liДанте так напуган закопченными Загребалами – каторжниками из предыдущего цеха, что они ему мерещатся повсюду. Он признаётся Вергилию, что ему страшны Загребалы – неведомые прежде созвездия Южного Звёздного Неба. Вергилий говорит, что он понял это раньше, чем тот подумал, ведь страх отражался в его лице, как в зеркале – стекле свинцовом. Он успокаивает поэта, уверяя, что они пойдут другим путём, не возвращаясь в этот цех, хотя путь снова идёт мимо этого цеха. Поэт впечатлён свирепым видом каторжников, с которыми они недавно имели дело. На Звёздном Небе наступил новый вечер, появились на небе все крылатые созвездия, вид их грозен, дальнейший путь лежит в непосредственной близости от них.
Lo duca mio di s`ubito mi prese,come la madre ch'al romore `e destae vede presso a s'e le fiamme accese, [39]che prende il figlio e fugge e non s'arresta,avendo pi`u di lui che di s'e cura,tanto che solo una camicia vesta; [42]e gi`u dal collo de la ripa durasupin si diede a la pendente roccia,che l'un de» lati a l'altra bolgia tura. [45]Non corse mai s`i tosto acqua per docciaa volger ruota di molin terragno,quand'ella pi`u verso le pale approccia, [48]come «l maestro mio per quel vivagno,portandosene me sovra «l suo petto,come suo figlio, non come compagno. [51]A pena fuoro i pi`e suoi giunti al lettodel fondo gi`u, ch'e» furon in sul collesovresso noi; ma non l`i era sospetto; [54]ch'e l'alta provedenza che lor volleporre ministri de la fossa quinta,poder di partirs'indi a tutti tolle. [57]В единый миг меня схватил вожатый,Как мать, на шум проснувшись вдруг и домУвидя буйным пламенем объятый, [39]Хватает сына и бежит бегом,Рубашки не накинув, помышляяНе о себе, а лишь о нем одном, – [42]И тотчас вниз с обрывистого краяСкользнул спиной на каменистый скат,Которым щель окаймлена шестая. [45]Так быстро воды стоком не спешатВращать у дольной мельницы колеса,Когда струя уже вблизи лопат, [48]Как мой учитель, с высоты утеса,Как сына, не как друга, на рукахМеня держа, стремился вдоль откоса. [51]Чуть он коснулся дна, те впопыхахУже достигли выступа стремниныКак раз над нами; но прошел и страх, – [54]Затем что стражу пятой котловиныИм промысел высокий отдает,Но прочь ступить не властен ни единый. [57]Вергилий, схватив Данте, пускается бежать, оберегая его, как сына мать, увидев дом, пламенем объятый – созвездие Жертвенник. Созвездие Геркулес коснулось горизонта, когда созвездия Южного Звёздного Неба стали всходить. Однако стражи пятой котловины не могут вступить в шестую – созвездия не могут сменить своё место на Звёздном Небе. Каменистый скат – созвездие Эридан отделяет одну часть Южного Неба от другой.
На заводе высокий промысел – технология производства. Стражи – надсмотрщики и десятники, строго следят, чтобы рабочие занимались только своим делом, не выходя за пределы цеха. Напрасно поэт пугается своих старых знакомых, которые скалят зубы и машут баграми из ворот цеха; погнаться за ним они бессильны. Вергилий устраивается с ним на подъёмном сооружении, типа лифта, приводимого в движение водяным мельничным колесом, путники спускаются вниз – новый цех расположен ниже предыдущего.
L`a gi`u trovammo una gente dipintache giva intorno assai con lenti passi,piangendo e nel sembiante stanca e vinta. [60]Elli avean cappe con cappucci bassidinanzi a li occhi, fatte de la tagliache in Clugn`i per li monaci fassi. [63]Di fuor dorate son, s`i ch'elli abbaglia;ma dentro tutte piombo, e gravi tanto,che Federigo le mettea di paglia. [66]Oh in etterno faticoso manto!Noi ci volgemmo ancor pur a man mancacon loro insieme, intenti al tristo pianto; [69]ma per lo peso quella gente stancaven`ia s`i pian, che noi eravam nuovidi compagnia ad ogne mover d'anca. [72]ВнизуДанте и Вергилий обходят цеха огромного завода не точно по технологии производства, но обходя наиболее опасные и грязные места путём, где удобнее и чище идти. К очередному цеху они подошли со стороны выхода продукции.
Повапленный народ – лицемеры, повапленные (покрашенные) снаружи, подобно евангельским «гробам повапленным». Они подобны Клунийским инокам – монахам монастыря Клуньи (итальянское произношение вместо Клюни) во Франции, которые были одеты в закрытые тяжелые мантии с глухим капюшоном, так, что их лиц не представлялось возможным разглядеть.
Рассказывалось, будто виновных в оскорблении величества, император Фридрих II велел облачать в тяжелую свинцовую мантию (Федериков плащ) и ставить на раскаленную жаровню. Свинец растапливался, и осужденный сгорал заживо. Так Данте подчёркивает тяжесть покровов грешников.
В заводском цеху, повапленный народ – восковые модели, облепленные песком для создания огнеупорной оболочки, в которую будет отливаться металлическое изделие. Мантия, куколь – закрытое одеяние – скорлупа золотистого цвета (цвета золотого промытого песка), через которую модели не видно; вековечно тяжкие покровы – тяжелая песчано-глинистая оболочка, в которую будет отлита, например, пушка. Готовые формы, подвешенные к конвейеру за кольца влипших в них крюков, медленно перемещаются к месту отливки; они очень хрупкие и тяжелые, как одежды из свинца. Перед тем, как восковые модели облепляют песком, с них предварительно снимают оболочку из папье-маше.
Per ch'io al duca mio: «Fa che tu trovialcun ch'al fatto o al nome si conosca,e li occhi, s`i andando, intorno movi». [75]E un che «ntese la parola tosca,di retro a noi grid`o: «Tenete i piedi,voi che correte s`i per l'aura fosca! [78]Forse ch'avrai da me quel che tu chiedi».Onde «l duca si volse e disse: «Aspettae poi secondo il suo passo procedi». [81]Ristetti, e vidi due mostrar gran frettade l'animo, col viso, d'esser meco;ma tardavali «l carco e la via stretta. [84]Quando fuor giunti, assai con l'occhio biecomi rimiraron sanza far parola;poi si volsero in s'e, e dicean seco: [87]«Costui par vivo a l'atto de la gola;e s'e» son morti, per qual privilegiovanno scoperti de la grave stola?» [90]Poi disser me: «O Tosco, ch'al collegiode l'ipocriti tristi se» venuto,dir chi tu se» non avere in dispregio». [93]И я вождю: «Найди, быть может ведомДелами или именем иной;Взгляни, шагая, на идущих следом». [75]Один, признав тосканский говор мой,За нами крикнул: «Придержите ноги,Вы, что спешите так под этой тьмой! [78]Ты можешь у меня спросить подмоги».Вождь, обернувшись, молвил: «Здесь побудь;Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги». [81]По лицам двух я видел, что их грудьИсполнена стремления живого;Но им мешали груз и тесный путь. [84]Приблизясь и не говоря ни слова,Они смотрели долго, взгляд скосив;Потом спросили так один другого: [87]«Он, судя по работе горла, жив;А если оба мертвы, как же этоОни блуждают, столу совлачив?» [90]И мне: «Тосканец, здесь, среди советаУнылых лицемеров, на вопрос,Кто ты такой, не презирай ответа». [93]Данте хочет разглядеть в них своих современников и знакомых, но изделия покрыты толстой коркой песка, через которую не разглядеть, что они из себя представляют. Их грудь исполнена стремления живого – модели, облаченные в тяжелую скорлупу, предназначены к высшей цели – отливке прекрасного изделия, в котором они обретут новую жизнь. Они смотрели долго, взгляд скосив – песчаные формы не могут ни повернуть головы, ни повернуться туловищем, вися в одном положении.
Один из повапленных, распознав тосканский говор Данте, обращает на него внимание и удивляется, что тот, ещё живой, судя по дыханию, присутствует здесь. Другой обращается к первому с вопросом: – «Что они делают здесь, не покрытые оболочкой, как мы?» Совет унылых лицемеров – скрытых оболочкой моделей. Здесь казнятся лицемеры – одержимые сменой гримас лица в земной жизни; они в Аду лишены этой возможности полностью.