Дао Дэ Цзин (перевод Малявина В.В.)
Шрифт:
Толкование Янь Цзуня: «Искусство премудрого знания не спускается с небес, не выходит из земли. Оно внутри нас самих и в вещах вовне нас. Вникая посредством того, что таково само по себе, постигаешь все сущее. Путь – пустота, Совершенство – отсутствие: тогда сердце не пропадает. Небо вверху, Земля внизу, и ничто не изменяет своему месту. Почему так получается? Познавать отсутствие посредством наличествующего – это путь познания человеком вещей. Отсутствующее же в вещах порождает наличествующее, пустое порождает наполненное; прозревая мельчайшее, познаешь явное, всматриваясь в начало, постигаешь конец: здесь нет никакой хитрости, все происходит само собой. Премудрый человек этому следует и досконально познает Небо. Так можно понять, что Путь посредством опустошения Великой Пустоты все наполняет, а Совершенство посредством
Комментарий Ван Би: «Вещи рождаются, а потом растут; растут, а потом получают форму. Отчего же они рождаются? От Пути. Благодаря чему они растут? Благодаря Совершенству. Благодаря чему они получают форму? Благодаря веществу в них. Что же приводит их к завершению? Ход событий. Вообще рождаются, а усилия получают завершение потому, что у них есть некий источник. А если все откуда-то происходит, оно может происходить только от Пути. Посему, допытываясь до этого источника, мы приходим к Пути. Путь – это то, откуда происходят все вещи, а Совершенство – это то, что обретают все вещи».
LII
1. Упоминаемое в начальных строках понятие «матери всех вещей» фигурирует уже в первом речении «Дао дэ цзина». Начиная с Хань Фэя, китайские комментаторы единодушно отождествляют «матерь вещей» с Путем.
2. В 3-й строке в списке Ван Би буквально сказано: «обретает мать». В списке же Хэшан-гуна и во многих других говорится: «узнает мать». Хэшан-гун отождествляет «дитя» с «единым» и добавляет: «Познав единое, нужно удерживать Путь и вернуться к недеянию». Со своей стороны, Ван Би поясняет: «Мать – это корень, а дитя – это ветви». По мнению же Су Чэ «дитя» здесь означает «десять тысяч вещей». Люй Хуэйцин предлагает более пространное объяснение: «Найти свою мать – все равно что скрепить договор в своем сердце. Тогда познаешь, что все вещи в мире исходят из меня и ты можешь хранить их в себе. Как же может нечто явленное причинить вред тому, из чего оно проявилось?» Наконец, Дэцин трактует отношения «мать» и «дитя» в традиционных для китайской мысли категориях недвойственности «существа» и «функции».
3. Строка 5 повторяет сентенцию из главы XVI. По ее поводу в китайской традиции существуют две точки зрения: одни комментаторы полагают, что здесь имеется в виду неуязвимость для разного рода внешних опасностей, другие (главным образом даосские толкователи) воспринимают ее как свидетельствование о личном бессмертии подвижника Пути, который, «лишившись тела, не погибнет». Современные исследователи единодушно склоняются к первому варианту.
4. Между строками 5 и 6 в мавандуйском тексте А стоит разделительный знак, указывающий на то, что переписчик не видел связи между предшествующей и последующей частями данной главы. В списке из Годяня данная глава тоже начинается с 5-й строки (и заканчивается 10-й). Большинство исследователей полагают, что данный фрагмент первоначально был отдельным высказыванием.
5. Употребленный в 6-й строке знак дуйв «Книге Перемен» имеет значение «рот». Согласно толкованию Ван Би, получившему всеобщее признание,
6. В 8-й строке Хэшан-гун приписывает иероглифу цзизначение «добавить», «увеличить», в данном случае – «увеличить страсти и желания».
7. Упоминаемое в 10-й строке «прозрение малого» – постоянный мотив в «Дао дэ цзине» (см. главы XXVII, XXXII, XXXVI и др.). В «Книге Перемен» оно отождествляется с сокровенными «импульсами» ( цзи) жизни. Хэшан-гун комментирует: «Едва зачавшееся, без движения, несчастья и расстройства еще не видны – это малое. Само себя освещающее – это просветленность». Су Чэ делает из этого суждения практический вывод в духе традиционной китайской стратегии: «Вред от беспечности поначалу мал, а впоследствии велик. Знать, что малое станет большим и преградить этому путь – вот что зовется прозрением». Люй Хуэйцин разъясняет этот образ иначе: «Каждый раз, узрев малейшее движение сердца, сохраняешь невозмутимый покой. Так можно чувствовать и проницать своим духом весь мир».
8. Понятие «свечения» ( гуан) в 12-й строке часто употребляется в древних даосских памятниках в значении «потаенного сияния» внутренней просветленности (см. главу LVIII «Дао дэ цзина» и главу II «Чжуан-цзы»). «Светоч» ( мин) – обозначение духовной просветленности в ее несотворенной сущности. Согласно Ли Сичжаю, «изначальный светоч» разума разделяется на отдельные органы восприятия и сознание, которые являются как бы его зримым свечением. «Путь течет от корня к ветвям, а в учении нужно идти от ветвей к корню», – заключает Ли Сичжай. Этому толкованию близок перевод Р. Хенрикса (на наш взгляд, излишне усложненный): «Используй лучи, чтобы вернуться к яркому свету». Согласно же разъяснению Цзяо Хуна, «свечение – это применение светоча, а светоч – это сущность свечения». Что касается 13-й строки, то она представляет параллель 7-й строке.
9. В последней строке в мавандуйском тексте А (в тексте B данный знак не читается), а также во многих древних списках говорится о «следовании постоянству» или, согласно принятому нами переводу знака си –«преемствовании постоянства». Эти знаки были в древности взаимозаменяемыми, и дело не только в филологических правилах: всякое осуществление, согласно Лао-цзы, естьпреемствование, воспроизведение непреходящего. Хэшан-гун комментирует: «Когда человек может это исполнить, назовем это “претворять и совершенствовать постоянство”».
10. В этой главе рифмуются строки 1 – 5, 6 – 7, 8 – 9 и 10 – 14.
Еще одна вариация даосской темы «Возвращения к истоку» (название этой главы у Хэшан-гуна). В мире, который представляется нам в словах, образах и понятиях – по-другому представлять мир мы и не можем, – Путь присутствует лишь как акт сокрытия, движения инволюции, «возвращения к истоку». Речь идет об открытии внутренней, «вечно отсутствующей», чисто символической глубины опыта, которая несводима к какой-либо «данности», но и не противостоит ей как отдельная сущность. Отношения между этим «корнем» и его «ветвями» подобны отношению матери и ребенка, который, выйдя из материнского чрева, стал самостоятельным, но в известном и даже, скорее, наглядно буквальном смысле, являет собой продолжение материнского тела. Открытие такой несказанной глубины в своем жизненном опыте не дает знания и связанной с ним пользы. Вернее, оно приносит только одну пользу: дает ясную, как день, уверенность в причастности к подлинному в жизни, каковым может быть только вечнопреемственность в метаморфозах. А тот, кто обладает такой уверенностью, столь же ясно сознает свою непричастность к внешнему миру и, следовательно, неуязвимость для него.