Дао Кенгуру
Шрифт:
Тут один из мальчишек-туземцев, видимо, самый бойкий, соскочил с насеста и быстро оказавшись рядом с экс-консулом спросил:
– Капитан Африка, а ты когда будешь лететь на штуке с колесом вместо крыла?
– Вот же какие чудесные уши у тебя, Хоэно! – восхитился Ури-Муви, и слегка потрепал мальчишку за левое ухо, – Реальные локаторы! Значит, так: летать я буду завтра утром. Подходи к военной парковке аэродрома через час после рассвета. К твоим друзьям это относится в равной мере. Как понял меня?
– Я понял, команданте! Mauru-roa! –
– Они классные! – высказала свое мнение Лирлав.
Ури-Муви Старк кивнул знак согласия, и негромко сказал:
– Они наше близкое будущее, которое мы создаем. Пардон, что с таким пафосом, но я действительно считаю, что им будет принадлежать этот океан и это небо. Причем, мы оглянуться не успеем, как это произойдет просто силой вещей. Точнее, силой Tiki. Мы осторожничаем, опасаемся вражеской силы, которая вообще-то иллюзорна, мы в плену предрассудков относительно экономической и военной мощи государственных систем Первого мира. Опыт уходящей эры давит нам на плечи. А эти юниоры начинают расти другими. И через несколько лет они так врежут Объединенным Нациям, что засранцы, считающие себя планетарным правительством, попрячутся под столы в своих офисах.
– А ты не опасаешься, что это будет уже слишком? – спросил Корвин.
– Не опасаюсь, – тут экс-консул улыбнулся, – если я чему-то научился за 20 лет войн в Африке, так это тому, что с финансовой олигархией следует договариваться только с позиции силы, когда они тебя боятся, а ты их – нет. Надо глушить их страхом, чтобы в мозгах у них образовался рефлекс: прятаться под стол, когда мы оскаливаем клыки!
– Какая-то каннибальская философия, – недовольно пробурчала Лирлав.
– Зато работает, – лаконично ответил он.
Корвин вздохнул и снова почесал в затылке.
– Черт с ней с политикой, Ури. Скажи лучше, как дела в «Kraken-Kraal»?
– Хэх… – экс-консул, а теперь директор сетевого партнерства верфей «Kraken-Kraal», улыбнулся, – …Я хотел поговорить об этом завтра за обедом, если не возражаешь.
– Не возражаю. Но, как консультант, я хочу заранее психологически подготовиться.
– Да, Корвин, тебя не переспоришь. Излагаю вкратце. Основная верфь, что на атолле Фараулеп, работает в режиме, который ты задал зимой. Переработка битых танкеров и сухогрузов и переделка старых тральщиков в ультра-яхты. И, мы организовали вторую площадку, на атолле Ифалик, под заказ киношников киви на продвинутую копию 200-метрового колесного парохода «Левиафан» Брюнеля 1854 года.
– Ни хрена себе… – протянул штаб-капитан.
– То-то же! – Ури Муви был доволен произведенным впечатлением, – А с тобой я хочу посоветоваться про движок. Нужно немного, 8 тысяч лошадиных сил. Нам предлагают компактную треугольно-роторную паровую машину схемы Ванкеля. Что скажешь?
– Ну, Ури, если уж выпендриваться, то лучше сферическая машина с шарниром Гука.
Экс-консул удивленно погладил подбородок.
– Впервые слышу. А
– Завтра расскажу, – пообещал штаб-капитан.
– Ладно, пусть будет завтра. Вообще, надо сейчас гуманно отправить вас отдыхать.
– Хорошая идея, – отозвалась Лирлав.
– В общем, – продолжил Ури-Муви, – берите этот тайский баркас, и езжайте в лагуну. Игрушка комфортная. В холодильнике жратва и выпивка. Все в вашем распоряжении, отдыхайте, пейте, ешьте, спите, не стесняйтесь. Встретимся завтра за обедом.
…
На этом и они расстались до следующего дня. Тайский баркас – 10-метровая лодка с домиком-каютой, правда, оказался комфортным, а для двух персон к тому же очень просторным. Оставшаяся часть светового дня прошла в чередовании ненапряженного фридайвинга, немного сумбурного, но очень веселого секса, и вдумчивой дегустации сокровищ холодильника.
Так прошел световой день. На закате, когда шар солнца уже тонул где-то на западе, у северного края маленькой черточки – островка Сокау, окрашивая горизонт в красно-пурпурные тона, Корвин и Лирлав просто лежали на широком надувном матраце на палубе, и время от времени передавали друг другу гигантскую кружку с умеренно-охлажденным кокосовым молоком. И, рыжая кйоккенмоддингер, сделав очередной аппетитный глоток, потянулась всем телом, а потом задала внезапный вопрос:
– Эта фраза Ури-Муви насчет оскаленных клыков. Что ты про это думаешь?
– В смысле, что противник должен рефлекторно прятаться под стол от ужаса? – не без некоторой иронии уточнил штаб-капитан.
– Да. Про это, и про юниоров, которые вырастут другими, и вообще, про то, что будет.
– Ну… – произнес он, – …Я думаю, что Ури-Муви немного сгущает краски. Но, если не придираться к отдельным эпитетам, то он прав. Лидеры, как бы, Объединенных Наций автоматически топчут любого, кто им не угодил, если только они его не боятся. Оффи-характер, феномен статусной мании величия. В литературе описано, между прочим.
– И что? – спросила Лирлав, – Вечная Холодная война в шаге от Барьера Хопкинса?
– Откуда ты знаешь про Барьер Хопкинса?
– А, по-твоему, я не должна о нем знать? – слегка агрессивно отреагировала она.
– Ой! – Корвин в артистическом ужасе закрыл голову руками, – Ты оскалила клыки!
– Кэп, ты прикалываешься, а я на самом деле хочу разобраться.
– Aita pe-a, – сказал он, – я даже не буду спрашивать, почему ты вдруг заинтересовалась неомальтузианством, тератонной войной, и в частности идеей Сэма Хопкинса.
– А ты спроси, – предложила рыжая кйоккенмоддингер.
– Ладно, спрашиваю. Так, почему?
Вместо ответа, она порывисто вскочила на ноги, и юркнула в каюту, а примерно через полминуты вернулась и положила перед ним включенный ноутбук.
– Вот, смотри.
– Смотрю, – сказал Корвин, и прочел с экрана, – CBC-TV Онтарио, 20 июля в программу «Полтика и альтернативы» (ведущий – Алан Пайнс) приглашен профессор философии и социологии Найджел Эйк. Тема беседы: Барьер Хопкинса – миф или мировая угроза?