Дар Андромеды
Шрифт:
Там много нагноений. Мне придется их срезать.
С почти женской нежностью он начал разрезать материал, пытаясь ослабить его. Он наклонился над ее руками, чтобы она не могла их видеть, и быстро заговорил, чтобы помочь ей не обращать внимания на боль.
"До бега — ты ничего не помнишь?" — спросил он.
Она говорила нерешительно, не только потому, что искала воспоминания, но и в попытке не закричать от пульсирующих стрел агонии. "Там был лагерь, что-то вроде лагеря, с низкими бетонными зданиями и хижинами. Мы были там,
Флеминг снял большую часть спутанного белья с одной руки.
То, что открылось, было некрасиво. — Машина? — спросил он.
"Ты помнишь машину?"
— Да, — сказала она, кивая самой себе. — Он был большой и серый.
Всегда слышался низкий гул и часто много щелчков.
Это были появляющиеся фигуры. Все было в цифрах.'
Она нахмурилась, и ее губы скривились, как будто она собиралась заплакать от разочарования. "Это цифры, которые я не могу запомнить".
— Хорошо, — сказал Флеминг. — Мы можем обойтись и без цифр. Они больше ничего не значат ни для тебя, ни для кого другого. Эти цифры были злом; они…'
Он резко остановился. Повязка на другой руке была снята легко — слишком легко. Вместе с ним появилась целая корка материи. Под ним была не розовая заживающая плоть, а зловещий пурпур некроза. Он не мог распознать гангрену, но у него было некоторое представление о сепсисе. Он обнажил руку Андре выше ее локтя. Рукав ее платья нельзя было задрать еще выше. Рука распухла, и главная артерия темнела на белой коже.
— Прихорашивайся, — тихо сказал он. "Просто подойди и посмотри на это, хорошо?"
Их хозяин неохотно отложил книгу и подошел к ним. Он посмотрел вниз, а затем резко закрыл глаза, слегка покачиваясь от тошноты.
— Дорогая моя! — прошептал он. — Как ты можешь это выносить?
Флеминг встал и повел Прина через комнату к окну. Снаружи было тихо, и знакомый туман клубами возвращался с моря. Ни один вертолетный двигатель не нарушал тишины.
"Мне неприятно просить вас еще об одной услуге, — сказал он, — но не мог бы я одолжить вашу лодку?"
— Почему? — подозрительно спросил Прин. "Куда ты хочешь пойти с этим?"
"На материк".
"Он недостаточно пригоден для плавания".
— Хорошо, тогда на Скай, — нетерпеливо сказал Флеминг. "Я мог бы организовать встречу на Скае".
— Я полагаю, вы хотите найти врача? Привести его сюда? Рука этой бедной девушки…
Он проглотил очередной приступ тошноты.
— Не врач, что-нибудь получше. Я никого сюда не приведу, обещаю тебе.
–
Прин довольно угрюмо согласился одолжить лодку. Как только решение было принято, ему не терпелось, чтобы Флеминг ушел. Чем скорее он уйдет, тем скорее вернется. И тогда, возможно, он увидел бы какую-нибудь возможность избавиться от своих посетителей, чтобы его оставили в покое.
Он проводил Флеминга до маленького пляжа, где его катер стоял под прикрытием наклонной скалы. Рядом стояла канистра с бензином. Пока
Он сказал, что сделает все возможное, чтобы присмотреть за девочкой.
— Отлично, — сказал Флеминг с большим оптимизмом, чем он на самом деле чувствовал.
— Меня не должно быть больше двадцати четырех часов, самое большее. А теперь, если вы можете вкратце рассказать мне о курсе на Скай.'
Прин дал расплывчатые указания сухопутного жителя. — Течение и ветер всегда северо-западный. Если вы продолжите двигаться в том же направлении, то менее чем через полчаса заметите световые буи у входа в Лох-Харпорт. Я всегда выбираюсь на берег в конце озера, где есть маленькая деревушка с магазином.'
"Как далеко оттуда до Портри?"
"Через холмы не более десяти миль; гораздо дольше, если вам удастся проехать по дороге, но вас могут подвезти днем".
Флеминг взглянул на часы. "Я пойду пешком",
— сказал он. — В моем факеле еще много жизни. Должен успеть задолго до рассвета. — Он сделал это. Он слонялся по окраинам маленького городка, пока люди не начали передвигаться и можно было безопасно ехать в аэропорт, не привлекая внимания. Он перекусил там, убедившись, что следующий рейс на Обаншир должен был вылететь только через полчаса.
Затем он направился к телефонной будке. Номер Торнесса не значился в списке, и местный обмен осуществлялся вручную. Ему показалось, что он заметил нерешительность, когда оператор повторил номер и спросил, с какого номера он звонит. Это был риск, на который он должен был пойти. Если только местная полиция не очень быстро сориентируется и если Кводринг не предупредит их еще быстрее, он улетит на самолете до того, как что-нибудь случится.
Он, конечно, знал, что звонки в Торнесс отслеживаются на станции в обычном порядке. В условиях нынешнего кризиса это было вдвойне очевидно. Он должен был надеяться, что прослушивание было просто обычной записью на пленку для последующей проверки, а не каким-то супер-шпионом, который сидел в кабинке и подслушивал всех.
К его удивлению, звонок прошел меньше чем за минуту. Он узнал оператора P.B.X. на станции.
— Профессор Дауни, — пробормотал он так тихо, как только мог.
— Профессор Мадлен Дауни. Помещения для больных.'
— Она может быть в своей комнате. Я проверю.
Голос оператора звучал обычным безличным и деловитым тоном. Флеминг внимательно прислушивался к любому сигнальному щелчку добавочного номера, входящего в цепь. Там ничего не было.
— Дауни.
Он был удивлен, как по-мужски прозвучал ее голос, когда она назвала свое имя. Но он узнал ее всю в бою.
— Как ты, Мадлен? — спросил он.
Он услышал, как она вздохнула и вполголоса произнесла его имя. Это был не более чем звук "Дж". Она мгновенно подавила это чувство. Флеминг улыбнулся.