Дар экстрасенса (сборник)
Шрифт:
В ближнем к дому сельпо о подобных кремах даже не слыхивали. Но одна из покупательниц вошла в положение, напрягла извилины и отправила Марину в центр поселка, к рынку: там, кажется, целый лоток со всякими кремами есть.
Марина бодро прошествовала через Абрикосовку и без труда отыскала на рыночной площади палатку, украшенную крупной вывеской: «ОЖОГАМ ОТ СОЛНЦА — БОЙ!» Отлично, цивилизация, оказывается, докатилась и до Абрикосовки. И французские кремы есть, и польские, и даже эмульсия нового поколения, где-то она про нее читала, что ожоги заживают в момент.
— Мне
Она подняла глаза на продавщицу и ойкнула.
За лотком стояла царевна-лягушка! Только уже без кокошника и без роскошной косы. Обычные, выжженные югом патлы и довольно-таки толстоватые ноги, обтянутые мини-юбчонкой. И громадные сиськи, так и лезут наружу из-под грошовой маечки. Вот уродина!
Девушки смотрели друг на друга. Марина — ошарашенно, «лягушка» — смущенно.
— Ты… ты…
— Здравствуйте, Марина, — пролепетала продавщица.
Марина, все еще охваченная суеверным ужасом, прошептала:
— Ты кто?
— Я — Костина подруга, — опустила глаза «лягушка».
— В каком это смысле?!
— С детства. Мы играли вместе…
— И что? — наступала Марина.
— Давно не виделись. И вот он приехал. И мы встретились. Случайно. На улице.
— И?!.
— Кофе попили. В кафе. Он меня пригласил. Вспоминали, как мы в детстве в театр играли. Он и попросил меня… — «Лягушка»-продавщица осеклась, опустила глаза. Прошептала: — Попросил… Разыграть вас… — А потом вдруг закричала: — У нас с ним ничего не было! Мы вас просто разыграли, и все!..
— Спасибо за представление, — ледяным тоном произнесла Марина. И резко отвернулась.
Эх, дура я, дура! Стараюсь! Готовлю! Ластюсь! Думала, высшие силы мне предупреждение послали — чтоб любила Костика, берегла, ценила! А вместо сна-вещуна — провинциальная комедия! Но как все срежиссировали хорошо, черти! И я, идиотка, поверила! Ну нет, я вам этого так не оставлю!
Марина властно сказала:
— «Эвелину» мне дай, «Амбр Солер» и эмульсию. Да не суетись ты — не эту! Вон, синяя упаковка…
«Лягушка» послушно и суетливо побросала тюбики в пакет.
— Вот ваши крема… — прошептала она. — Извините, Марина, пожалуйста… Мы же хотели как лучше…
— Кому — лучше?! — выкрикнула Марина.
Отвернулась от горе-царевны и двинулась прочь с рынка.
Устроить Косте скандал — немедленно? Или чуть подождать? До выздоровления?
То ли чудо-эмульсия, то ли ласковые Маринины руки быстро подняли Костика на ноги. В полночь, когда южная луна засияла в полную силу, они уже сидели в гамаке в зарослях винограда. Вдыхали теплые запахи, слушали сверчков, следили за светлячками. Вдалеке по-прежнему шумело море, но шумело уже не для них, завтра с утра они улетают.
— Сказка… Настоящая сказка… — бормотал Костя. Обнимал ее, целовал, гладил.
Марина отдавалась его сильным объятиям. Мысли метались: «Предатель. Но как целуется! Зануда. Иван-дурак хренов. Местечковый шутник…»
— О чем ты думаешь, милая?
— Да так… просто считаю звезды.
«Сказка.
Марина тоже обнимала Костика, и прятала лицо на его сильной груди, и шептала:
— Какой ты красивый и сильный…
И слова ее были правдой. А мысли все равно летят вскачь.
«Это было даже забавно — готовить гренки, пришивать пуговицы. Любопытно хоть раз в году побыть послушной царевной-лягушкой, золушкой-рабыней. Но в Москве он от меня этих глупостей не дождется! Да и вообще — останусь ли я с ним в Москве? Зануда. Хлюпик. Хотя нет, в Абрикосовке он возмужал, раскрылился… И даже почти не нудит. Так что в итоге вышло, что всем хорошо? А что? Я готовку и шитво освоила, а Костик со своим занудством вроде покончил. Прямо хоть новый раздел семейной психотерапии основывай — сказкотерапию» .
— Ты меня любишь, Маришка? — между тем требует Костя.
И Марина, не колеблясь, отвечает:
— Здесь, в Абрикосовке, — люблю.
Она решила: тут, в приморском поселке, сказка закончится, как и положено в сказке, хеппи-эндом. А вот что будет в Москве? Посмотрим.
Может, там водятся другие сказочные персонажи? Ну, например, Гарун аль-Рашид. Или — кот в сапогах.
Или — принц на белом коне.
Сердцем на восток
Алексей Данилов, художник двадцати двух лет от роду, подъехал к клубу на собственном «Фольксвагене»-«жуке». И автомобиль, примерно вдвое старше Алексея, и сам художник являли собой самое живописное зрелище.
Машина была расписана всеми цветами радуги, так что напоминала клубок перьев жар-птицы. Прежний хозяин уверял, что некогда на автомобиле ездил Джордж Харрисон. Врал, конечно. Но от этого Данилов любил и холил своего «жучка» не меньше.
Художник захлопнул дверцу автомобиля. Сам он выглядел сегодня вечером даже более прикольно, чем «жучок». Нынче Данилов щеголял в серебристом плаще с красным подбоем и в серебристого же цвета штанах. На голове его красовалась маска из папье-маше: точь-в-точь добрый инопланетянин, как их представляют создатели голливудских фильмов, — большие глаза, высокий зеленый лоб, милая улыбка. Маска была выполнена с большим искусством (над ее созданием художник проработал весь прошлый уик-энд), так что случайный наблюдатель, увидевший Данилова, непременно бы воскликнул: «Вот он! Вот он, настоящий, подлинный инопланетный гость! Где же агенты Малдер и Скалли? Где Академия наук?!»
В отличие от «жучка», который носил свое радужное оперение постоянно, Данилов надел маску, равно как и плащ с серебристыми штанами, сегодня первый (и, наверное, последний) раз в жизни. В будни ему приходилось одеваться в водолазки и строгие брюки. Заокеанские хозяева его дизайнерской фирмы ни за что не позволили бы своим сотрудникам посещать присутствие в серебристых плащах с красным подбоем — даже таким талантливым и высокооплачиваемым, как Данилов. Спасибо хоть галстуки не заставляли носить.