Дар из глубины веков
Шрифт:
Как непривычны были такие голоса для святого места!
А за дверями храма уже была такая тьма и тишина, точно ночь опустилась надо всем морем… Так бывает перед великой бурей!
– А ты потяни крепче, – вдруг посоветовал архиепископ.
– Будь по-твоему, – кивнул Бравлин.
Князь вцепился в крышку, узлы мышц вздулись на его руках, кровью налилась бычья шея. И на третьем рывке крышка оторвалась от гроба! И Бравлин увидел мощи старика, облаченного в золотые одежды…
Ослепительная молния рассекла небо над храмом, и тотчас раскат
Бравлин оглянулся на двери храма. Туда смотрели сейчас все. Словно ждали гостя! Тогда и ударил обломный ливень. Оцепеневшие гвардейцы сами выпустили из рук утварь. Что-то подсказало им так поступить. И тут Бравлин повел носом. Что-то было не так! Но что?! Он обернулся к обезображенной раке и мощам святого. И все понял сразу! От покойника шел удивительный аромат, точно сотни цветов вдруг заблагоухали в храме!
– Что это? – спросил он. – Покойники так не пахнут! Они смердят! Так что это, старик? Что?!
Но Филарет не ответил ему. В ярости Бравлин склонился над мощами, и тут же удивительный аромат ударил ему в ноздри. А потом и в голову! Опьянил его! Одурманил! Бравлин сделал несколько шагов назад и вдруг ухватился за горло:
– Что со мной? – В его голосе и Медведь, и гвардейцы услышали испуг. – Что?! Священник, как тебя? Филарет! Что со мной, говори?!
Ноги вдруг перестали слушаться его, и Бравлин упал на колени, руки повисли плетьми. И следом князь повалился на прохладный пол храма Святой Софии! А за распахнутыми дверями храма уже хлестал проливной дождь. И не знали воины Бравлина, куда укрыться от него. Многие рванули сюда, в храм…
– Взять его! – рявкнул Медведь, указывая на Филарета, и тотчас бросился к князю. – Бравлин! – взмолился он. – Бравлин, что с тобой?! Ответь мне!
Гвардейцы схватили архиепископа. Другие воины прихватили и служителей храма. В любую минуту они готовы были перерезать им глотки. Несколько человек побежали искать княжеского лекаря. Но где его было взять так скоро? Он был за городом! А за стенами храма бушевала настоящая буря! Филарета подтащили к Бравлину.
– Что со мной, говори? – под сверкающие молнии, чьи всполохи освещали храм вспышками, и новые раскаты грома слабым голосом повторил Бравлин.
На князя было страшно смотреть – он обессилел и стал бледен как смерть. Он лежал так, как лежит воин на поле боя со сломанной шеей. Неподвижный! Бессильный! Немощный! Как кусок сырой глины! Только и мог управлять речью!..
– Ты прогневил моего Бога, – ровным голосом сказал Филарет. – Я предупреждал тебя…
Медведь поднял голову князя, он держал ее в ладонях. Гвардейцы обступили своего вождя.
– Но ты знал! Ты все знал! – прошипел Бравлин. – Убейте его! Нет! – прохрипел
– Не я наказал тебя, князь, – сказал тот. – Мой Бог наказал тебя за поругание могилы своего избранника – святого Стефана.
– Если ты не излечишь меня, я вырежу весь город, – прохрипел Бравлин.
– Тогда Господь не заберет тебя сразу. Ты долгие годы будешь жить вот так, как мертвая рыба, но с той разницей, что все будешь видеть и слышать, – глядя ему в глаза, сказал архиепископ. – Как скоро ты надоешь всем? Сколько пройдет времени, пока тебя перестанут замечать, как старого обезноженного пса, которого просто жалко убить?
– Позволь, хозяин, я лично зарежу этого негодяя, – гневно прорычал Медведь. Он схватил Филарета за грудки, вытащил меч и приставил лезвие к его горлу. – Позволь, князь!..
– Стой, – прошептал тот. – Позови ко мне Ягайло Гана…
Вскоре в храм вошел промокший до нитки верховный жрец новгородцев. Приблизился к своему князю. Встал перед ним на колени. Вслед за ним сюда же влетел и княжеский целитель. Они вместе осмотрели его. На князе не было ран! И он был почти мертвец.
– Надо положить князя в парное молоко, – глядя на Медведя, дрожащим голосом сказал лекарь.
Бравлин услышал эту рекомендацию.
– Уйди, – едва слышно сказал он лекарю.
Медведь зыркнул глазами, и лекарь испарился. Всем было ясно, что в этом замешаны высшие силы. Что сейчас сражаются родовые боги славян против христианского Бога. И недужное тело князя Бравлина – это поле боя, ристалище. Не более того!
– Ягайло, – срывающимся голосом прошептал Бравлин.
– Да, мой князь… – Тот приблизился к Бравлину и глаза в глаза посмотрел на него.
– Спроси наших богов, что со мной, – прохрипел Бравлин.
Легко сказать: спроси! Ягайло Ган был в замешательстве! Верховный жрец не мог понять той силы, которая превратила мощного телом и духом владыку в ничто.
– Вынесете его из этого дома, – сказал Ягайло Ган.
Бравлина взяли на руки и понесли, но буря за стенами храма стала еще сильнее. За спиной солдат с носилками, на которых уложили князя Бравлина, встал архиепископ Филарет.
– Неужели вы не видите, что мой Бог не хочет, чтобы ты покидал его дом, князь Бравлин, – сказал архиепископ Филарет. – Он не отпускает тебя…
– А что Он хочет? – хрипло спросил Бравлин. – Что хочет твой Бог?
На князя жалко и страшно было смотреть. Никогда он не был так ничтожен! Но сейчас ничтожными были и его воины, которые стали свидетелями необъяснимого действа.
– Мира и любви, только и всего, – ответил священник.
Бравлин встретил взгляд Ягайло Гана.
– Проси наших богов за меня, – потребовал Бравлин. – Проси немедленно! Проси здесь! Докажи мне, что они любят нас! Что они любят меня!
Сердце Ягайло Гана стучало бешено. И вновь он услышал голос: «Веди своего князя в Грецколань! В Тавриду! Там ждет его великая победа! Победа и немеркнущий свет!..»