Дар, который управляет тобой
Шрифт:
— Простите меня, — тихо сказал он, осматривая рану. — Я должен был быть рядом.
— Ты бы мало что изменил. Разве что шрамов на её лице не осталось бы.
— Она сирота?
— Сегодня погибла её приёмная мать.
— Кораи?
— Да, — поморщился принц. — Не меньше трёх сотен. И жители деревни не использовали свой дар, чтобы не навредить нам. Даже в отмеченных тьмой благородства больше, чем в моём отце.
— Вы считаете…
— Я уверен, что это его рук дело, — мальчик вскочил и в ярости заметался по комнате, периодически ускоряясь с помощью своего дара, отчего его тело чуть размывалось в движении. — Я никому не говорил, кроме своей свиты и отца. И ты знаешь, что вы не можете меня предать.
Эти слова не были результатом слепого доверия — на внутренней стороне предплечья
— Завтра я отправляюсь в Синниран, — ошарашил целителя мальчик. — А ты останешься здесь и убедишься, что за это время Тиниару не разберут на части. Если мне придётся ругаться с отцом, то лучше сначала заручиться поддержкой деда.
— Но разве его величество сможет отвлечься от забот во время празднования? Мне казалось, его присутствие в столице обязательно, ведь именно он должен получить благословение богини.
— Значит, я вернусь после праздника.
— Великое Благословение через шесть дней, плюс три дня в пути…
— Придётся ей потерпеть.
2.07
Тиниара стояла на балконе академии, в той самой комнатке, где чуть не сто лет назад встречалась с Эрикилем. Она хотела переместиться к нему, но, похоже, слишком сильно боялась, что парень погиб. И потому дар решил за неё, перемещая совершенно в другое место. Впрочем, лучше от этого не стало: сердце разрывалось от страха, неизвестность сводила с ума, грудь то и дело сдавливало, отчего становилось тяжелее дышать. Она почти не замечала боли от глубокого пореза на предплечье, из которого вниз по руке стекала кровь, заливая зажатый в ладони артефакт. Ей дали чистую одежду, даже зимнее пальто, в которое она сейчас куталась при каждом порыве ветра. Заходящее солнце заливало бескрайние белые просторы, мерцая на снегу мириадами огней, но даже этот прекрасный вид неспособен был отвлечь от мрачных мыслей.
Дар выкинул её обратно, тяжело застучало в висках — кровь питала камень, но явно не могла его восстановить. Девушка уже начинала сомневаться, что это вообще возможно. Наставник недовольно поморщился, глядя на бледное лицо подопечной, и молча вышел из комнаты. Тин откинулась на спинку стула, запрокидывая голову. Ощущение беспомощности, которое не оставляло девушку в академии, вернулось, убивая последнюю надежду на то, что жизнь наладится.
Дилькионниль ждать не пришлось — заявился почти сразу после ухода наставника, успев, разве что, перекинуться с ним парой слов. Из руки, которую Тиниара вытянула перед собой на столе, натекла приличная лужа крови, добралась до края и вязкими каплями потекла на полированный каменный пол. Мужчина выругался, касаясь пальцами раны и сращивая перерезанные вены, заживляя повреждённые сухожилия и ткани. Когда он закончил, тихо позвал девушку по имени, но та не отреагировала, голова всё так же покоилась на спинке стула. Потеряла сознание? Мужчина приложил пальцы к запястью, нащупывая пульс — всё было в порядке. Он тяжело вздохнул, сходил в комнату за полотенцем и вытер её руку от крови, потом отнёс пленницу на кровать, чувствуя, как она бессознательно цепляется пальцами за его рубашку. Когда снимал с неё пальто, Тиниара всё же пришла в себя. Осоловелые голубые глаза строго оценили его действия, губы искривились в странной улыбке.
— Для ситрайца ты слишком человечный, — пробормотала она и потянулась к его ладони. Дилькионнилю на мгновение показалось, что Тин хочет взять его за руку, но девушка лишь протянула ему осколок артефакта. — Забери это. Наставник забыл.
— Мне казалось, ты не хочешь с ним расставаться. Что с ним ты сильнее, — недоумевая сказал целитель. Он завернул камень в полотенце, опасаясь прикасаться к нему руками — с тьмой шутки плохи, кто знает, какие от этого будут последствия.
— С ним я… меняюсь. Забываю о страхе за близких. Боюсь, если он всегда будет рядом, я вообще перестану
Уже выходя из комнаты, Дилькионниль наткнулся на Асскиммиля, вернувшегося за камнем.
— Сам забрал? — удивился мужчина. Он быстро перехватил свёрток из рук целителя и спрятал его в поясную сумку.
— Тиниара просила его унести.
— Сопротивляется значит, дурёха, — покачал головой ситраец. — Молодая она, глупая. Это нам и на руку вроде, но и мешает сильно. Ведь понимает уже, что бесполезна без камня, а всё равно отказывается от него.
— Она сильнее, чем кажется.
— Да, да, я понял, ты её опекаешь. В крови у вас, целителей, это — всем ущербным сочувствовать? Она всего лишь человек…
— Ну так и ты не чистокровный ситраец, — огрызнулся Дилькионниль. — Но тебя же мы терпим.
Губы Асскиммиля сжались в тонкую линию, он вытянулся, словно стараясь выглядеть выше, чем был на самом деле.
— Да ты осмелел. Слышал, принц собирается к королю в Синниран. Не боишься остаться здесь без его защиты?
— Это угроза? — зло процедил целитель.
— Ни в коем случае. Я просто взываю к здравому смыслу, если он остался в твоей голове. Принц ещё молод, принципиален. И хоть обучается у лучших наставников, перенимает опыт у самого короля, но он был и ещё долго останется ребёнком. Думаешь, дед примет сторону Льиннела в случае конфликта с отцом? Его высочество мудр и не станет вносить раздор в королевство ради амбиций неоперённого мальчишки. Он поддерживает его ровно до того момента, пока это не грозит всеобщему спокойствию. Подумай, хорошо подумай, на какой стороне ты хочешь оказаться, когда король решит вмешаться. И если у тебя недостаточно сил и безразличия к собственной судьбе — то не лезь в политику. Просто исцеляй девчонку и живи своей мелкой, никому не заметной, но спокойной жизнью.
С этими словами мужчина развернулся и быстро пошёл в сторону жилого крыла. Дилькионниль оперся о стену и медленно съехал по ней вниз, ощущая безграничную усталость. Он совершенно не представлял, что ему делать дальше. Оставить всё как есть? Какая-то часть его и правда восставала против этого решения. Но и помочь он не мог. Что там говорил Асскиммиль? Живи своей мелкой жизнью? Ему так хотелось почувствовать, что жизнь не остановилась. Что не всё в этом мире сводится к чёртовой пахнущей кровью комнате. Он быстро поднялся на ноги и пошёл в жилое крыло, надеясь, что сегодня не опоздает.
Музыка в бальной зале играла так громко, что выбивала из мозга все возможные мысли. Знатные ситрайцы оживлённо болтали и смеялись, танцевали и выпивали. Прислуга сновала кругом с закусками и разноцветными напитками, в воздухе разливались ароматы терпких вин и травяных настоек. Сильтрания, конечно же, не осталась обделена вниманием — она уже танцевала с пожилым, но очень влиятельным мужчиной. Тот смотрел на девушку восхищённым взглядом и едва поспевал за ней в быстром танце. Сморщенные руки, белая кожа, тонкая, как папиросная бумага, пальцы сжимали талию, норовя соскользнуть пониже. Диль сжал зубы и дождался окончания мелодии, не сводя с нелепой пары взгляда. Девушка, улыбаясь, поклонилась своему кавалеру и отвернулась, осматривая зал. Дилькионниль уже видел, что в её сторону двинулись трое мужчин, но он был ближе. Пара шагов — и целитель уже стоял перед ней.
— Вы, как всегда, обворожительны, — улыбнулся он, заметив, как её глаза распахнулись от удивления.
— А я уже боялась, что вы вновь слишком заняты и не придёте, — Сильтрания смущённо опустила взгляд, принимая протянутую ладонь. Пары начинали выстраиваться, оркестр заиграл первые, вступительные ноты. Дилькионниль повёл девушку в танце, на автомате исполняя движения. На мгновение мелькнула мысль, что он выглядит так же нелепо, как все крутящиеся вокруг неё ухажёры, но ведь именно его она просила сегодня прийти. Когда танец потребовал встать в позу вальса, целитель положил руку ей на спину и притянул к себе намного ближе, чем требовал этикет. Девушка потрясённо вдохнула воздух и покраснела, впрочем, не пытаясь отстраниться. Они кружились, то приближаясь, то отходя друг от друга, словно ведя молчаливую игру. Её запах опьянял, кожа на пальцах горела огнём от прикосновений к прекрасному телу, улыбка сводила с ума…