Дар Крома
Шрифт:
Боссонец развернул желтоватый свиток, выглядевший не слишком древним, но и написанном точно не в этом столетии. С трудом разбирая тонкий паучий почерк, Ангир едва понимая одно слово из трех вчитался в текст, обильно украшенный рисунками, причем крайне отвратительного содержания.
То, что это копия с более древнего документа асасин понял почти сразу. В свитке шла речь шла о каком-то забытом божестве, которому поклонялись в ныне исчезнувших странах, встретив упоминание об Атлантиде, Ангир и вовсе скривился. Вспомнив сразу дедулю-Учителя из немедийской Черной Гильдии. Один раз
Сначала он рассказывал совершенно дикие истории о живших якобы давным-давно, даже до того как Атлантида погрузилась на дно, Древнейших Богах. После того как они допили четвертую бутыль с белым вином, Ангир услышал леденящие кровь рассказы о Городе на дне океана, и его чудовищном хозяине, который пребывает во сне. Потом изрядно напившийся старичок вытащил свой личный запас пойла, и на восьмой бутыли поведал о божестве по имени Хастур, о культах людей, поклоняющихся ему, о тошнотворных обрядах, творимых во мраке таинственных капищ. Жрецы этого бога без устали приносили своему ныне забытому божеству кровавые жертвы, сдирая заживо кожу и переламывая кости, вырывая внутренности и расчленяя, сажая на кол и скармливая души безвестным тварям, выползающим из Бездны. Потом Ангир услышал об Азазоте, и о еще более отвратительных обрядах посвященных ему, чего стоило только пожирание мозга не родившего ребенка, вытащенного из живота матери.
Кровь людей на древних алтарях не успевала высыхать, крики боли не смолкали под сводами мрачных храмов, сложенных из человеческих костей, от жертвенных костров вздымался в небо черный, тошнотворный дым… В награду Древнейшие якобы даровали неведомые силы, о которых могли только мечтать даже лучшие маги нынешнего времени.
Дедок на полном серьезе пытался уверить, что подобные культы все еще существуют, например культ Темного Аримана, не того что как-то связан с Ормаздом, а другого, который вгонял в дрожь уже в то время, когда предки людей скакали по деревьям и орали как обезьяны.
О чем рассказывал старичок после этого, боссонец помнил смутно, то ли о степи на окраине Гиркании, то ли о городах посреди пустыни. Последняя, одиннадцатая бутылка была точно лишней, и подробностей Ангир уже не помнил.
Ассасин вложил свиток в ларец, обернул тщательно кожей и уложил в свой мешок.
«Какие-то люди здесь странные, ни охраны, ни сторожей, один частокол, да и тот — не преграда, для меня, правда. Да и свиток еще тот». Барабаны ни на секунду не замолкали, и Ангир уступив любопытству, подошел к пещере ближе. Сначала ему показалось, что вход занавешен веревками, при ближайшем рассмотрении это оказались высушенные внутренности, очень может быть людей. «Чем дальше, тем интереснее…»
Тоннель вел все дальше в глубь горы, все ближе к гулким тамтамам. Боссонец скинул капюшон с головы, связал волосы в хвост, и вытащил пару метательных ножей. Маленькими перебежками, чутко прислушиваясь, он переместился до скального карниза. У Ангира захватило дух при виде того, что творилось внизу.
Вокруг странного бассейна в диаметре ярдов двадцати, с торчащими из воды каменными лепестками собралась примерно полторы сотни человек. Стены вокруг пещеры были изрисованы одним и тем же символом, семилучевой
Несколько человек в одинаковых длинных робах, наверное, жрецы привязывали рабов к этим самым лепесткам. Боссонец неосознанно сосчитал их — оказалось семь штук, как и на символе. Рабы орали не переставая, но видимо собравшиеся к такому повороту дел были привычны и не обращали ни малейшего внимания. Еще десятка три рабов были загнаны в деревянную клетку поодаль от бассейна. Перед каменным изваянием какого-то идола горел огромный костер, синие языки пламени словно жили своей жизнью.
Наконец верховный жрец властно махнул рукой, и толпа замолчала. Он поднял над головой гриб, который так не понравился боссонцу в чужом сундуке и с нескрываемым удовольствием стал его жевать. Толпа через миг разразился шумным чавканьем, Ангир с отвращением наблюдал за действом…
Громкий голос жреца эхом уходил наверх и ассасин слышал каждое слово.
— Внемлите мне о братья! Я разговаривал с Тем Кто из Вне. Осталось подождать совсем немного и Он снова возродится, дабы вернуть старые времена! Близок день Возвращения, когда распахнуться запечатанные Врата!
Дальше шли слова на каком-то древнем языке и, как Ангир не вслушивался ничего внятного не смог разобрать. Но непонятные слова не помешали боссонцу почувствовать радость в голосе говорившего. Закончив свою речь пронзительным «касс-маа-зан Йог-Сотот!» жрец окунул худые руки в воду.
«Интересно, это только из-за грибов? Или они на самом деле стадо фанатичных баранов?» проскочила мысль в голове ассасина.
К верховному жрецу подтащили упирающегося раба и придавили к земле. Белки вытаращившихся глаз у того, были видны даже боссонцу со скального карниза. Наслаждаясь ужасом, жрец помедлил и вонзил ладонь в живот бедолаги, затем одним рывком вытащил связку скользких внутренностей и кинул их в бассейн, черная вода поглотила их без всплеска.
Наступила тишина, только звук судорожно бьющихся пяток агонизирующего раба изредка нарушал ее. Все люди внизу явно чего-то ждали.
Вдруг под Ангиром содрогнулась скала, еще раз. Боссонец проверил путь к отступлению. Оглянувшись назад на озеро, он уже не мог отвести взгляд — из воды поднималось нечто огромное, сотни склизких щупалец скользили по воде, десятки отвратительных безглазых голов с острыми клыками искали своих жертв. Огромное создание (язык не поворачивался назвать его существом) едва умещалось в бассейне, причем как подозревал ассасин большая часть этой твари все еще где-то под водой.
Рука боссонца сама собой нашла в небольшом кармашке на плаще маленькую серебряную фляжку с крепким вином и поднесла ко рту. Не отрываясь, он выпил три глотка.
Это Нечто уже вовсю терзало привязанных рабов, клочья кожи, внутренностей летели на собравшуюся толпу. Причем в этом демоническом обряде участвовали дети и старики, мужчины и женщины, все дергались как куклы, только в им ведомом безумном ритме. Повинуюсь жесту жреца, в костер подлили масла, и через минуту связанных рабов уже положили на раскаленные угли. Смрад и дикие крики заполнили все пространство пещеры…
Рабов рвали на куски руками жители деревни и запихивали с невообразимой жадностью куски человеческой плоти в рот.