Дар любви

Картленд Барбара

— Вы очень добры, милорд! Я только что говорила, что начинаю скучать по тетушке, невзирая на всю ее эксцентричность.

Маркиз откланялся, и как только дверь за ним закрылась, миссис Давдейл стала упрекать Евгению за негодное, по ее мнению, поведение.

— Ты вела себя так, будто он тебя совершенно не интересует.

— А он и не интересует.

Миссис Давдейл снова подняла руки.

— Почему же ты такое неблагодарное создание? Неужели в тебе нет ни капли признательности?

— Во мне достаточно признательности. Но благодарность

и интерес — не одно и то же. Я не влюблена и никогда не буду влюблена в маркиза. Надеюсь, что ты не станешь настаивать на обратном.

— Ты могла бы стать хозяйкой Бакбери! — сетовала миссис Давдейл. — Я в этом уверена!

— Я предпочитаю быть хозяйкой собственного сердца.

— Ты просто несносна! — воскликнула миссис Давдейл. — Уходи. Скройся с глаз моих, пока у меня не случился приступ.

Евгения послушно встала и пошла к двери.

— Слава Богу, скоро тетя Клорис составит мне компанию! — пробормотала ей вслед миссис Давдейл.

Спустя неделю пришло письмо от тети Клорис. Она сообщила, что приняла предложение маркиза посетить Бакбери-Эбби. А спустя еще неделю карета маркиза подъехала к парадному крыльцу особняка, доставив в имение старую миссис Дьюитт.

Мисс Давдейл не стала дожидаться, пока лакей откроет дверь, и поспешила сама ее открыть. Тетушка Клорис величественно вышла из кареты.

А за ней следом — Бриджит.

Евгения во все глаза смотрела на служанку. Бриджит, одетая в один из старых меховых плащей тети Клорис, огляделась вокруг с таким надменным видом, будто ее произвели не из служанок в камеристки, а в настоящие аристократки.

— Я больше не намерена спать в кухне или на чердаке, — объявила она.

Лакеи переглянулись. Но тетю Клорис, похоже, это скорее позабавило, а не возмутило.

— Вы представить себе не можете, как это повышение по службе сказалось на ее самомнении, — прошептала она миссис Давдейл и Евгении.

Евгения была заинтригована переменами в характере служанки и, стоя в дверях, наблюдала за тем, как Бриджит осматривает выделенную для нее комнату, примыкающую к апартаментам тети Клорис. Комнатка камеристки была небольшой, но уютной, с комодом и зарешеченным окном, из которого открывался вид на окрестности. Бриджит села, попрыгала на кровати и объявила, что матрац вполне хорош.

— Это конский волос. Меня это устроит. И перьевая подушка тоже. — Она сняла плащ и сбросила башмаки.

Евгения была потрясена, увидев на ногах служанки тонкие шелковые чулки. Евгения решила, что либо у Бриджит появился тайный поклонник, либо в шкафах и комодах тети Клорис скопилось беспредельное количество лишних вещей. Бриджит сама ей все пояснила.

— Это ваши чулки, мисс. Я взяла их себе.

— Ты взяла их?

— Ну вы же должны мне. Помните, когда я не рассказала вашей матери и тете, что вы одна ходили в Кенсинггонские сады? И вы согласились, что должны мне подарочек — за молчание.

Евгения медленно кивнула.

— Кажется, это было так давно!

— Не настолько

давно, чтобы я забыла. Есть один человек, который хотел видеть меня в шелковых чулочках, — вот я и взяла их.

Евгения удивленно покачала головой, услышав о такой беззастенчивой наглости служанки. Бриджит, почувствовав, что тема исчерпана, стала явно томиться разговором и вздохнула.

— Здесь тихо, да, мисс? — заметила она. — Вам здесь правится?

— В Бакбери? Да, полагаю, что да. Но я скучаю по Лондону... по некоторым людям в Лондоне.

— Я тоже буду скучать. Я бы ни за что не поехала, если бы...

— Если бы что, Биджит?

Глаза Бриджит сузились.

— Если бы мне, как вы бы выразились, не было приказано.

— Тетей Клорис?

— Грэгор сказал, что хочет написать мой портрет, как только закончит работать с миссис Дьюитт.

— Правда?

— Да. Он сказал, что я особенная, во мне есть «нечто».

Евгения с завистью и интересом смотрела на Бриджит. Нельзя отрицать, в девушке была некая дикая, первозданная красота. Темные кудряшки обрамляли розовое лицо, пышная грудь с трудом помещалась в корсаже.

— Да, я вижу, что он имел в виду, Бриджит, — тихо призналась она.

— Правда? — Бриджит какое-то время смотрела на Евгению, прикусив нижнюю губу. Потом, казалось, она решилась, потому что вдруг села на кровать и наклонилась с заговорщицким видом.

— Он... Он часто говорил о вас, мисс. Говорил, что жалеет, что вы уехали. Он хотел, чтобы я... я...

— Что? — сердце Евгении бешено заколотилось. Но она заметила, что Бриджит не хочется продолжать.

— Он хотел, чтобы я передала вам вот это. — Бриджит вытащила из рукава листок бумаги и сунула его в руки Евгении.

— Ну вот, я сделала это, — мрачно пробормотала она себе под нос.

— Пожалуйста, мисс, уходите. Я хочу переодеться. Евгения, как во сне, вышла из комнаты камеристки.

Сердце ее пело от восторга. Бриджит, как ни далека она была от образа Купидона, принесла ей самый дорогой подарок в мире — послание от Грэгора, особенно ценный тем, что девушка даже не смела ждать ничего подобного.

Не успела тетя Клорис устроиться на новом месте, как вернулся маркиз. Он сразу же объявил о том, что собирается дать званый ужин для местной знати, намереваясь возобновить знакомство с соседями после столь долгого отсутствия в графстве.

Его гостьи тоже получили приглашение. Следующие пару дней маркиза не было видно. Утром он уезжал верхом и не возвращался до самого вечера. Потом он уединялся в своем кабинете с разными мрачными джентльменами, которые приходили в Бакбери с пачками бумаг, или обсуждал с поваром меню будущего ужина. Он лишь ненадолго заходил к миссис Давдейл и тете Клорис, вежливо здоровался с Евгенией, но при этом все свое внимание уделял старшим дамам. В итоге обе они, и мать и тетка, были совершенно очарованы им. Но Евгения этого не замечала — она была полностью погружена в свои мысли.