Дар миротворца
Шрифт:
– Что?! Почтенный Фосферос, ты был рядом с Четвёртым в день его гибели? – изумился в свою очередь настоятель.
– Нет. Но я был рядом с ним в тот момент, когда он сделал свой окончательный выбор, – ответил Эфай. – Страшный выбор, к которому его подтолкнули вовсе не коварные некроманты, а те аделианские злопыхатели, которые возложили на него всю вину за поражение короля Ликорея в Тёмной долине, – черты лица воина-отшельника посуровели, в глазах вспыхнуло давнее, незабываемое воспоминание. – Часть вины за его выбор лежит на королеве Сильвире и её архиепископе Велире. А ещё – на мне. Все мы, каждый
***
Мгла постепенно сгущалась. Впереди появилась белая дымка тумана. Поначалу это была редкая, почти прозрачная дымка, но по мере того, как путник углублялся вдаль по нехоженой дороге, его окутывала пелена густого-прегустого марева. Здесь начиналось Белое Забвение.
Сгорбленный человек приближался к вечному туману, ведя под уздцы своего осла с поклажей. Благородная рыцарская накидка с золотыми нашивками – знаками отличий за заслуги перед Южным Королевством – небрежно держалась на одном плече и волочилась по пыльной дороге. Парчовый халат, расшитый символами бесцветных магов, был расстёгнут нараспашку, а пояс болтался просто так – вопиющая небрежность, которой не позволил бы себе даже самый захудалый чародей. Зачехлённый меч был прикреплён к седлу вместе с коротким магическим жезлом.
Рыцарь, маг, миротворец – кем бы ни был сейчас этот человек, он шёл поступью обречённого. Согнутые плечи, будто придавленные непосильным грузом, выражали тяжесть вины, горечь утраты и близость отчаяния. И только в чётких, размеренных шагах его читалась какая-то яростная сила – решимость идти до конца, если не ради победы, то ради мести.
– Нет, нет, месть мне чужда… Я посланник мира. Всевышний избрал меня из сотен тысяч других… – бормотал он себе под нос. – Я тот, кто несёт мир, а не вражду… Я никогда не буду мстить вам, друзья мои и враги… но и оставаться среди вас я не желаю…
За спиною послышался топот лошадиных копыт. Сгорбленный человек обернулся и тотчас горделиво выпрямился. К нему подъезжал отряд вооружённых всадников, который возглавляла рыжеволосая молодая женщина в королевской мантии, одетой поверх доспехов.
– Надо же: паинька-принцесса не успела королевой стать, как вздумала поиграть в военачальницу! – сам себе прошептал человек со злорадной ухмылкой. – Сильвира, Сильвира… Доспехи на тебе смотрятся так же нелепо, как кольчужная попона на ослице… Кого это ты с собой притащила? Надо же – епископ-лицемер Велир и фаранский выскочка Фосферос!
Всадники спешились. Королева дала знак своим телохранителям оставаться на месте и в сопровождении епископа и воина-отшельника направилась к беглецу. Тот заметил, что у молодой королевы появились маленькие морщинки у края глаз и складка между бровями. За сорок дней, минувших с того дня, когда она получила весть о гибели своего мужа – короля Ликорея, она сильно изменилась: отощала, осунулась и в глазах её теперь светилась грозная негаснущая решимость.
– Нилофей! Хвала Всевышнему, мы успели! Миротворец Нилофей, как твоя королева, я прошу тебя вернуться в Южный Оплот!
Названный миротворцем посмотрел на неё со снисходительной усмешкой.
– Просишь? Тебя до сих пор не научили, что правители должны требовать и повелевать, а не просить?.. А впрочем, чего тянуть! Вот, я перед тобой –
– Никто тебя не тронет, Нилофей. Теперь я владычица Южного Королевства, и ты будешь защищён моей властью.
– Надо же! Отчего ты вдруг прониклась такой заботой обо мне, Сильвира? Не ты ли уверяла Ликорея, что я стану для него погибелью? Не ты ли кричала во весь голос во дворце, что это из-за меня Всевышний отвернулся от Ликорея? Что это я обрёк армию Южного Королевства на поражение?
Брови королевы дрогнули, увеличив складку между ними.
– Какой прок разбираться теперь, кто прав, кто виноват. Ты миротворец, и получше меня знаешь, как разобщают такие споры наше единство. Хадамарт победил в Тёмной долине, но он отнюдь не предаётся дурману победы. Его легионы движутся по южному побережью, отряды его даймонов вторглись в Анфею, в Мельвию. Мы на грани потери не только Южного Оплота. Под угрозой вся Каллироя. Если мы не объединимся сейчас, то не пройдёт и года, как над Морфелоном и Южным Оплотом возвысится знамя Хадамарта. Ты нужен нам… нужен Каллирое, Нилофей…
– Хватит, Сильвира! Довольно с меня этого слащавого пафоса! – вскричал миротворец, и глаза его вспыхнули огнём непримиримости. – Ты лжёшь, Сильвира. Лжёшь, как и все люди, что окружают тебя. О, если бы я мог вскрыть нутро всех вас, чтобы вся ваша тайная гниль предстала на суд! Ты просто боишься, что я сумею восстать из праха, что я соберу новое войско и что именно я нанесу поражение Хадамарту, а не ты! Тебе не нужен такой миротворец. Тебе нужен виновник гибели твоего мужа, презренный изменник, на которого до конца дней будут показывать пальцем, ядовито шепча: «Гляди, гляди, вот тот негодяй, из-за которого погиб славный король Ликорей»… Я не верю ни единому твоему слову, Сильвира!
Вперёд выступил лысоватый храмовник – епископ Велир, духовный наставник Сильвиры и будущий архиепископ Южного Королевства.
– Ты как и прежде самоуверен и заносчив, непокорный Нилофей. Как и прежде ты смотришь на всех вокруг сквозь пелену своей обиды. Сильвира уже не та, что была раньше. Прошедшие сорок дней и ночей она провела в храме – без пищи, наедине со Всевышним. Она изменилась. Всевышний открыл ей её истинное призвание. Поверь, в её сердце не осталось места обидам и жажде отмщения. Очень скоро она поведёт войско освобождения против Хадамарта. Она долго готовила себя для этой миссии, и она её свершит… Я хочу спросить тебя, Нилофей: что эти сорок дней делал ты?
Миротворец смотрел на епископа сперва с усмешкой, затем с негодованием, а под конец рассмеялся, подняв взгляд к хмурому небу.
– Что я делал, спрашиваешь! Я думал. Все эти дни я думал, решая, куда мне уйти. Где я найду место, в котором мне будут рады? Место, подальше от вас, клеветники! Я странник, идущий из края в край, и не могу долго оставаться на одном месте. Меня манили высоты Диких гор, где живут грубые варвары, которых я в своё время убедил не начинать кровопролитную войну с анфейцами. Но больше по сердцу мне жители Туманных болот, которых я тоже некогда примирил с горными варварами. Туда я и отправлюсь во имя нового начала.