Дар Миррен
Шрифт:
Уил шагал во главе большой вышедшей из города колонны, направлявшейся к холму, на котором сжигали ведьм. Лишь немногие пожилые горожане помнили последнюю казнь на костре. Молодежь ни разу не видела этого ужасного зрелища. Публичная смертная казнь в Моргравии обычно производилась быстро, без излишних театральных эффектов. В королевстве жил суровый народ, привыкший к войнам и кровопролитным сражениям, и моргравийцам было не до ярких зрелищ. Приговоренным к смерти знатным господам отрубали голову мечом, а простолюдинам – топором. Так расправлялись
Зеркиане в день казни обычно старались создать праздничную атмосферу. И хотя веселья, царившего в такие дни в прошлом, власти теперь не допускали, детали театрального действа сохранились. Вот и сегодня возглавлявшие процессию Охотники за ведьмами разжигали суеверия толпы, делая жесты, которые, как считалось, оберегали человека от колдовских чар.
Многие моргравийцы присоединились к колонне из простого любопытства. Но в толпе были и такие, кто действительно испытывал страх и ненависть к ведьме. Лимберт хотел доказать горожанам, что Миррен представляла реальную опасность. Он намеревался разбудить низменные чувства и внушить горожанам желание увидеть своими глазами страдания объятой пламенем ведьмы.
Уил пребывал в мрачном расположении духа. Смерть матери, а затем гибель отца сделали его угрюмым. Юноша чувствовал себя одиноким в этом мире. События сегодняшнего дня вызывали в его душе ярость и гнев. Он и не подозревал, что способен испытывать столь сильные эмоции. И как всегда, источником всех неприятностей для него был Селимус. Если бы не принц, Уил не оказался бы в застенке, где пытали Миррен.
Элид догнал друга и зашагал рядом с ним. Слухи о дерзком поведении Уила в камере пыток уже облетели замок.
– Ты считаешь, что вел себя благоразумно? – осторожно спросил Элид, видя, что его друг мрачнее тучи.
Уил резко остановился.
– Если бы ты был там, то понял, почему я это сделал.
– И что же ты сделал? – прищурившись, спросил Элид.
– Тебе этого все равно не понять.
– Почему ты так думаешь?
Уил пожал плечами. Он немного успокоился, на смену гневу пришла твердая уверенность в своих силах. Герин учил его сдерживать бурные эмоции и использовать гнев и ярость лишь тогда, когда научишься обуздывать их. Теперь Уил умел это делать.
– Трудно объяснить.
Людской поток огибал их. Уил увидел вдалеке Герина, пробиравшегося к ним сквозь толпу. Элид тоже заметил наставника и понял, что надо спешить. Уил вряд ли расскажет при Герине о том, что произошло в камере пыток.
– Говори быстро, что с тобой стряслось, – поторопил он Друга. – Не беспокойся, я постараюсь понять.
– Я должен разделить ее участь, – сказал Уил, проведя рукой по своим
– Разделить ее участь? – с недоумением переспросил Элид.
– Да, ее смерть. Я не знаю, как объяснить, что под этим подразумевается.
Герин был уже совсем близко.
– Но зачем тебе все это? – быстро спросил Элид, опасаясь, что наставник не даст им довести этот важный разговор до конца. – Ты все равно не сможешь помочь ей!
– Я нужен ей, – сказал Уил.
И тут к ним, наконец, подошел Герин.
– Что случилось, Уил? – ровным, лишенным эмоций голосом спросил он.
Его невозмутимый топ был плохим знаком. Уж лучше бы Герин кипятился и волновался.
Юноша по-военному четко и коротко начал докладывать наставнику о событиях сегодняшнего дня.
– Я был вынужден пойти вместе с Селимусом в застенок и наблюдать там за тем, как подвергали пыткам молодую женщину, обвиненную в колдовстве.
Герин вздохнул.
– Так я и думал.
– Она не признала себя виновной. Эта женщина вообще не издала ни единого звука во время истязаний, – продолжал Уил. – Исповедник Лимберт подверг ее пыткам третьей степени. Ее четыре раза поднимали на дыбу и растягивали тело.
Элид пришел в замешательство. Он хотел что-то сказать, но Уил, предвосхищая расспросы, поспешно добавил:
– Все это было ужасно, и я не пожелал бы никому из вас повторить мой печальный опыт. – Он потупил взор. – Но я выжил, а девушку сегодня сожгут на костре.
– Говорят, ты оказал ей помощь после пыток.
Уил пожал плечами.
– Я всего лишь дал ей глоток воды.
Герин кивнул. Ему уже рассказали о том, что произошло в камере пыток.
– Ты поступил благородно, мой мальчик. Но почему ты здесь сейчас?
Уил замялся, и тогда вместо него ответил Элид:
– Он говорит, что хочет разделить ее участь.
Элид бросил на друга извиняющийся взгляд. Впрочем, это было лишним. Уил простил бы ему все что угодно.
Их внимание привлекла часть процессии, сопровождавшая осужденную к месту казни.
– Вот она, смотрите! – воскликнул Уил и двинулся к окруженной людьми телеге, на которой везли Миррен.
– Остановись, мой мальчик, – приказал Герин, крепко схватив его за плечо и повернув лицом к себе. – Я тоже испытываю негодование, когда вижу, как страдает женщина. И мне тоже хочется броситься ей на помощь. Но это бессмысленно. Ее все равно сожгут, что бы ты ни делал.
Уил холодно посмотрел на своего наставника.
– Я знаю.
Выражение его лица было исполнено твердой решимостью. Сейчас он как две капли воды походил на своего отца, обладавшего непоколебимой волей. Герин понял, что спорить бесполезно.
– Я нужен ей, – сказал Уил, пытаясь объяснить свои чувства и намерения. – Она должна знать, что в ее последний час рядом с ней находится по крайней мере один человек, который считает ее осуждение несправедливым.
– Значит, ты не веришь в ее вину, – сделал вывод Герин, отпуская Уила.