Дар небес
Шрифт:
Вежливое покашливание, и Дженис, залившись краской, в ужасе отпрянула в сторону и начала приводить себя в порядок. Адам, казалось, не почувствовал себя смущенным. Он мгновенно повернул голову в сторону двери, и на лице его появились вежливое внимание и приветливая улыбка. Одной рукой обняв Дженис за талию, он спокойно поинтересовался:
— Вы что-то хотели сообщить нам, миссис Франклин?
— Я… э-э-э… прошу прощения, если помешала… — Экономка явно выглядела смущенной.
— Ерунда, ничего страшного, — небрежно бросил Адам. Растрепанный, со следами помады Дженис на щеке, он чувствовал
— Да… Миссис Лоусон, ваша мать. Она попросила позвать вас.
— Сию минуту.
Онемев от изумления, Дженис смотрела, как Адам, повернувшись к ней, треплет ее по щеке и легонько целует в нос.
— Я буквально на пару минут, моя радость, — пробормотал он и быстро вышел из комнаты вслед за миссис Франклин.
Все смешалось внутри Дженис: страсть, требующая немедленного удовлетворения, досада и ощущение брошенности, тисками сжавшее ей сердце. Только сейчас она вдруг припомнила, что и в самом деле слышался звук, отдаленно похожий на телефонный звонок, но в пылу страсти не обратила на него внимания. В отличие от Адама.
Выходит, пока она, забыв обо всем на свете, отдавалась его ласкам, ум Адама работал холодно и расчетливо, так что он слышал и звонок, и стук в дверь, и присутствие в комнате миссис Франклин? Если так, то понятно, почему его нисколько не смутило появление экономки. Неужели, с отчаянием подумала она, его горячие поцелуи, возбуждающие ласки, и хриплый шепот — все это было сплошным театром, рассчитанным на появление в комнате миссис Франклин. Но зачем ему это понадобилось?
Дженис не успела найти ответа на этот вопрос, потому что Адам снова вернулся в гостиную.
— У меня родилась идея! — объявил он с порога таким легкомысленно-праздничным тоном, что у Дженис закружилась голова, как от катания на карусели. — Если тебя тяготит мое отсутствие, я могу брать тебя с собой!
От неожиданности она не нашла ничего лучшего, как задать совершенно идиотский вопрос:
— В Лондон?
— Конечно, — подтвердил Адам. — Должна же ты получить компенсацию за несостоявшийся медовый месяц! Кстати, ты вообще-то бывала в Лондоне?
— Пару раз мы ездили со школой на экскурсию в Национальную галерею, в Музей восковых фигур. Впрочем, меня гораздо больше привлекала Портретная галерея, и пока мои одноклассники объедались мороженым в сквере, я успела сбегать туда и почти целый час рассматривала лица, изображенные на холстах.
— Да, я тебя понимаю. Это одно из моих любимых мест — я тоже порой заглядываю туда, когда бываю в Лондоне. Знакомство с портретами людей, которые делали историю, куда поучительнее многих исторических фильмов.
У Дженис от волнения перехватило дыхание, потому что лицо Адама неожиданно просветлело, загорелось энтузиазмом. Как он был красив в эту минуту! Он вдруг снова стал тем мужчиной, которого она запомнила со времени дорожного происшествия, — умным, острым на язык, разделяющим ее увлечение книгами и очарованность минувшими эпохами. Как она любила беседы с ним!
Впрочем, тогда, семь лет назад, их идиллия длилась недолго. Поврежденная лодыжка Дженис зажила, и он умчался в свой Лондон, с головой окунувшись в бизнес и романы с лондонскими красавицами…
— Меня
— Был? Старший брат? Впервые слышу. Боже, Адам!..
— Нет, нет, я никогда его не видел, потому что он умер в младенчестве, когда ему было всего полтора месяца. Я никогда его не видел, но смерть его напрямую отразилась на мне.
— Каким образом?
— Самым прямым: именно мне суждено было стать единственным наследником этого поместья.
Судя по его ставшему неожиданно хмурым лицу, роль наследника казалась Адаму далеко не из самых приятных.
— Скажи, — осторожно спросила Дженис, — когда в начале своей карьеры ты основал собственную фирму по купле-продаже недвижимости, ты тем самым стремился получить хоть какую-то свободу выбора?
— По большей части — да. Хотя родители обеспечили мне необходимый достаток и освободили от необходимости думать о хлебе насущном, мне хотелось самому кое-чего добиться в этой жизни. Да и отец постарался вложить мне в голову понимание того, что богатство и высокое положение в обществе не только дают привилегии, но и требуют от их обладателя особой ответственности.
— Так вот кого я обязана благодарить за свое присутствие в этом доме, — с едкой усмешкой бросила Дженис, но при взгляде на Адама сердце у нее опасливо екнуло. — Я хотела сказать, что ты женился на мне исключительно из чувства ответственности за судьбу нашего будущего ребенка.
— Я женился бы на тебе и без нравоучений, которые читал мне отец, — отрезал он. — Мне не нужны ничьи советы, когда речь идет о моем ребенке!
В его категоричности недоставало убедительности. Казалось, либо ему неприятно было признать очевидное, либо о чем-то он недоговаривал.
— Благодарю вас за заботу о моем ребенке, мистер Лоусон, — пробормотала Дженис и осеклась, потому что Адам побагровел и закричал:
— Не нужна мне твоя благодарность, черт побери!
— А что же тебе нужно? — не сдавалась она.
— Мне нужна жена, — сказал он глухо. — Жена, которая… Которая для начала сумеет вместе с моей матерью выполнить роль хозяйки на предстоящих рождественских празднествах.
Дженис показалось, что она ослышалась.
— Роль хозяйки? На рождественских праздниках? Вместе с твоей матерью?
Скоропалительность свадьбы положительной своей стороной имела то, что Дженис общалась с Маргарет Лоусон по самому минимуму, а после свадьбы свекровь вообще уехала в очередное путешествие. При тех немногочисленных встречах, которые имели место быть, мать Адама держалась предельно любезно, но холодно, так что если она и имела сомнения по поводу выбора сына, то держала их при себе.