Дар полночного святого
Шрифт:
– Тот-то хоть красив?
– Был - само обаяние. Глаза как васильки, волосы русые, чуть волнистые есенинским чубом на лоб падали... А голос... Ну, тут пол-Москвы обмирало. Никто устоять не мог. Никто...
– Значит, у меня где-то братишки бегают?
– Двое взрослых. И уже дети есть, Валькины внуки. Живут хорошо - один в киоске торгует, другой по компьютерам. Инженер, наверно.
– Мои племяннички... Вот жизнь была бы интересная! Братик в киоске! Мог бы китайскую косметику за полцены сестре загонять...
– Прекрати! Человек умирает...
– Меня жальче, - сжала губы Алина.
– Может, сходишь к нему? Просто так... ну, скажешь, дочка Инги Лаури. Хоть взглянешь. Слово доброе молвишь. Чтоб потом обидно не было...
– Не будет... Да ему и не надо ничего знать, мам. Если загробная жизнь есть - все там встретимся. Если нет - зачем ему перед смертью такое потрясение - мол, росла где-то, никогда отца не видя, дочка-красавица, умница...
– Да, он о девочке мечтал... И не узнает, что имел двоих.
– Двоих!? У меня, выходит, ещё сестра есть? Ну и тенор твой - прямо племенной производитель. Она-то кто? Может, в Ла Скала солирует?
Инга отрицательно покачала опущенной головой, крутя в руках ароматный платочек с собственной монограммой и все ещё не решаясь на признание.
– Видишь ли... двадцать пять лет назад, когда Вера Венцова пришла в театральную мастерскую, она была очень хорошенькая. Простушка, конечно. Ни блеска, ни образования, но... Знаешь, такая свеженькая провинциальная невинность с толщенной косой... Она слету в солиста влюбилась, да так, что весь театр смеялся. На последние гроши покупала цветочки в магазине ВТО и с билетершей на сцену посылала к финальному занавесу. А если Валентина за кулисами встретит - пряталась. Ей всего-то восемнадцать было...
– Ну?
– Перебила Алина.
– Ты на мой вопрос ответь, а потом о Вере рассказывай.
– Я постепенно продвигаюсь, издали.
– Чтобы не пугать?..
– Алина подалась вперед и уставилась на мать круглыми от изумления глазами.
– Анна?..
Инга кивнула:
– Я об этом поздно догадалась. Когда вы уже подростками были и такое сходство проявилось.... Осторожно порасспрашивала Валю... вышло, что все совпадает. Не зря вас судьба свела.
– Мама, да ты понимаешь, что произошло?!
– Алина вскочила.
– Вы с Верой - преступницы!
– Вера не догадалась.
– И Анна тоже?
– Естественно. Никто, кроме нас с тобой не знает.
– Кошмар какой-то!
– Алина зажала уши.
– Звон стоит, как в соборе... Нет, я все-таки не понимаю... А как же голос крови? Почему она меня все время изводила? Почему теперь предала? Так даже со случайными приятельницами не поступают...Так вообще нельзя людей мучить!
– Алина разрыдалась, и вдруг начала хохотать.
– Вот... вот будет смешно, когда... когда Денис узнает... А Михаил!
– Смех сотрясал её тело. Инга изо всех сил прижала к себе дочь.
– Перестань! У тебя истерика.
– Нет... Нет... смешно, жутко смешно...
– Алина вдруг успокоилась и уставилась в одну точку. Оттолкнув мать, села на пуф у зеркала
– Значит, месть теперь отменяется?
– Уголки губ искривились, казалось, она сейчас закричит.
– Успокойся, деточка! Я вызову врача, я... я сама сейчас умру!.. Какая месть, какой Михаил?
– Это у тебя истерика, мама... А ты ещё не знаешь самого интересного Анна увела моего жениха!
– Она громко всхлипнула и бурно, по-детски, заплакала...
Когда дочь наконец затихла в постели, выпив успокоительное, Инга, взяв её руки, заглянула в глаза, чуть пьяные, засыпающие.
– Какого жениха, детка, того самого, иностранного?
– Угу. Моего самого главного жениха. Переманила хитро и подло... Я должна была отомстить. Я все придумала... Это совсем просто - натравить на них злющих врагов... Я даже мечтала увидеть их на скамье подсудимых, а потом посылать передачи в Магадан...
– Алина приподнялась и твердо посмотрела на мать.
– Твоя непутевая дочь не сволочь. Что угодно, но не убийца сестры... Только как бы мне хотелось, чтобы когда-нибудь сестричка узнала об этом. И поняла, почему Алина помиловала её.
26
Верочка позвонила Инге и вместо слов тихо плакала. За последнее время это происходило с ней часто - говорит что-нибудь, а слезы текут. Совсем молодая женщина, а нервы никуда.
– Ну скажи ты, Вера, что-то вразумительное... Думаешь, у меня нет оснований для слез? Перестань душу рвать и так тяжко.
– Не выдержала Инга.
В трубке раздавались всхлипы и тихое:
– Погоди, погоди... уже успокоилась... Это ты, Инга, такая сильная, как королева... А я... я... не могу...
– Анна?!
– Внутренне содрогнулась Инга, предположив самое страшное.
– ... Валентин Бузыко умер. Упокой Господь его душу...
... Они встретились на кладбище. Элегантная Инга, действительно смахивающая на Алексис Колби из "Династии", в черном костюме и шляпке с вуалеткой, и Верочка, похожая на деревенскую вдову - раздобревшая, с круглым, мягким, заплаканным лицом. Панихида состоялась в крематории. Верочка прилепилась к Инге и не отходила. А когда увидала портрет Вальки подретушированную старую фотографию времен "Евгения Онегина", из тех, что продавали в киосках, повисла у неё на локте:
– Ноги не держат...
– И сунула под язык нитроглицерин.
На поминки в дом к старшему сыну они не поехали.
– Может, ко мне зайдем? Ты ведь у меня лет двадцать не была...
– Робко предложила Верочка.
– Не могу сегодня одна сидеть. Да и помянуть все же надо. А у тебя дома народу полно.
Оказались они в комнате Верочки, служившей то швейной мастерской, то столовой - смотря по обстоятельствам. В тот день "Веритас" был спрятан в тумбочку, лоскуты нигде не валялись, а круглый стол накрыт старой, от теткиных ещё времен, вишневой плюшевой скатертью. Появился на скатерти графинчик с самодельной черносмородиновой наливкой и вазочка с импортным печеньем. Выпили молча по одной и налили еще.