Дар синего камня. Дилогия
Шрифт:
– Дело об исчезновении Зайцева. – Дернув за спинку, я поднял стул вместе с привязанным человеком.
– И охота вам ворошить былое? – Перестав вытирать воротником пол, тип снова поменял стиль общения: теперь он воспринимал меня как ровню.
«Может, еще пару раз приложить?» – мелькнула шальная мысль, но продолжать разговор кулаками не стал.
– Вопросы здесь задаю я, не забыл?
Он пристально посмотрел на меня и через несколько секунд произнес:
– Запомнил. Только иногда прошлое сильно вредит настоящему.
– Как
– Вас интересует смерть Зайцева? – явно пытаясь потянуть время, уточнил высокопоставленный пленник.
– Да. И особенно – твоя роль в этом деле.
– Понял. Просто есть и более увлекательные темы. Например, не желаете узнать, насколько через неделю упадет доллар? На этом можно сделать большие деньги. Или…
– Меня интересует другая тема. И я ее уже обозначил, – с плохо скрываемой ненавистью произнес я. – Или ты опять плохо слышишь?
– Нет-нет, я все расскажу. – Привязанный понял, что переступил грань моего терпения. – По большому счету Зайцев сам виноват в случившемся. Время тогда было тяжелое, я с огромным трудом, через знакомых в правительстве, выбил деньги в наш фонд. Естественно, не за просто так. Половину нужно было вернуть в виде наличных – так все делали. А он уперся как баран. Собирался даже перевести деньги обратно, как будто это спасало положение. В результате я оказался перед непростым выбором: либо я, либо он. После повторного намека со стороны серьезных людей мне сделалось очень страшно за свою жизнь. Вот и пришлось пожертвовать им. А куда было деваться?
– Ты нанял двух братков, а потом убрал и их?
– Неужели вы думаете, что серьезные дела так делаются? Это уровень владельцев рыночных палаток. – Пленник снова возвращался к первоначальной схеме разговора, когда он «бугор», а я – сошка. – У больших людей другие методы. Один проверенный человек дал мне номер телефона, мы переговорили об условиях, я внес предоплату. Все. Детали меня абсолютно не интересовали.
– Что потом стало с фондом?
– Мы легко договорились с первым замом Зайцева и обналичили нужную сумму. Мужик прихватил свою долю и сразу укатил за границу, я перешел на государственную службу, а идиоты, оставшиеся руководить фондом, попытались нагреть руки. На этом их и накрыли. Даже до стрельбы дело дошло. В итоге на убитых списали всю пропавшую сумму, а тем, кто выжил, дали немалые сроки.
– И ты из этой грязи вышел чистеньким?! – В душе вновь разгоралась ярость.
– Можете мне не верить, но из денег фонда я не взял ни копейки. Зато стал очень влиятельным человеком. Если захотите приткнуться к безграничной кормушке, одного моего звонка будет достаточно. И я человек незлопамятный. Считайте, что уже забыл о недавнем недоразумении.
Он надеялся меня задобрить.
– Экий ты бессребреник! Хорошие связи – те же деньги. И ты убил человека из-за них? – В моем голосе явно читалась угроза.
– Нет,
Ощущение вседозволенности – штука очень опасная. Зная о том, что перед тобой отъявленный негодяй и тебе ничего не грозит, как бы ни сложился этот разговор, механизмы сдерживания начинают отключаться один за другим. В результате агрессивность зашкаливает, в особенности когда беспомощная жертва начинает огрызаться или юлить.
Я уже несколько раз ловил себя на мысли подвесить пленника вниз головой и именно в этом положении продолжать беседу. Хорошо, что в комнате не имелось подходящих приспособлений.
– Но ведь это ты довел ситуацию до критической. А виноват Зайцев?
– Прими он мои условия, и всем было бы хорошо!
– Честный человек никогда не пойдет на преступление, чтобы такому подонку, как ты, было хорошо.
– Где вы их видели, честных людей? – У пленника задергался подбитый глаз. – Они давно вымерли, как динозавры. Остались на этом свете лишь редкие экземпляры, встречающиеся, как правило, в низших слоях общества. И если они случайно высовываются наверх, там их и отстреливают. Так заведено, поверьте.
– Потому что такие, как ты, не дают им жить!
– Что я? Маленькое колесико в большом механизме. Вся наша система так устроена. Если в нее вписываешься – живи на здоровье, нет – прочь на обочину жизни или на кладбище, как получится.
– То есть бывший начальник просто попал под колесо естественного отбора и в его смерти винить некого?
– Точно схватываете. А почему вас заинтересовало дело Зайцева?
– Я его сын.
На несколько секунд в комнате повисла напряженная пауза. Пленник изменился в лице.
– А вы в курсе, что меня обещали выпустить после этой беседы?
– Обязательно выпустят. Только вряд ли ты останешься в том же состоянии. На четвереньках отсюда выползешь, гад!
– Мы можем договориться…
– Ты вернешь мне отца?!
– Я могу компенсировать…
– Не можешь. Могу даже поспорить, правда, не с тобой.
Он резко сник. От былого лоска не осталось и следа, а во взгляде появилась затравленность.
– Что вы собираетесь со мной делать?
– Еще не решил. Одно могу сказать: хорошего не жди.
– Эй, там! Слышит меня кто-нибудь?! Уберите от меня этого сумасшедшего! Мы так не договаривались!
Меня предупредили об отличной звукоизоляции комнаты и что на крики никто не должен обратить внимания.
– А почему бы не сработать под сумасшедшего? Про футбол я уже спрашивал? Ладно. Тебе когда-нибудь отрывали уши? А нос наизнанку выворачивали?
– Вы, вы не посмеете!..
– Ты в этом уверен? – словно хищник, почувствовавший запах крови, я был готов крушить не только лепестки.