Дар Солнца
Шрифт:
Усадив его на табурет, удачно подвернувшийся у выхода из гостиной, я закрыл двери и уже более решительно повернулся к другу.
— Это ты такой с работы едешь?
— Да… ик. С бывшей работы.
— Не удивительно, что с бывшей.
Куртка на Владе была застегнута абы как, наружу торчала майка, полузаправленная в джинсы и вся в пятнах. Серьезно — таким я видел своего приятеля впервые.
— Что случилось, Влад? — спокойно, но едва сдерживая гнев и тревогу, спросил я.
— Ты случился, мать твою! —
— А ну заткнись, у меня ребёнок спит! — прорычал я. Зная отношение Ариадны к разговорам на повышенных тонах, вполне можно было ждать истерику.
— Ребёнок? — Влад пьяно рассмеялся и начал заваливаться назад, но я вовремя его схватил за плечо. — Она ещё не скопытил… тьфу… скопытилась?
Мне не нравилось всё — и тон, и громкость, и слова, что он говорил. Вновь сцапав его за воротник, я потащил его на кухню, так как это было самое отдаленное от детской помещение, жаль лишь, что без двери.
— Так, Оршаков. — Мой голос ничего хорошего не предвещал. — А теперь быстро собрал себя в кучу и прекратил нести какую-то хрень!
На табурет у барной стойки я его сажать не рискнул — он был в таком состоянии, что вряд ли лежать без посторонней помощи мог, не что сидеть на таком довольно шатком предмете как стул без спинки. Вместо этого я впихнул его на диван к самой стенке, блокировав столом — как Сашу недавно. Тому хоть год, а этот — взрослый лоб, блин!
— Ты… это из-за тебя… и твоего гребаного ребёнка! — выкрикнул Влад.
— Мой ребёнок чем тебе мешает? — продолжил злиться я. Ладно я — Ариадна уж точно никак его не трогала!
— Как она… ик… у тебя появ…вилась, ты перестал быть… собой. Раньше… мы тусили… были корешами…
— Ох, Влад, лучше забейся.
— А появилась она, и ты стал примерным папочкой! — Друг вновь накалялся — и съезжать под стол. — Подгузники, бутылочки, ебучая детская смесь! Ты… черт. — Он вновь вполз на диван и продолжил как ни в чем не бывало. — Ты предал нашу дружбу!
— Да иди ты! Что, мне надо было выкинуть её в мусоропровод? Или как распорядиться? — Я тоже оседлал коня злости. — Может, взять её с собой на потрахушки?! Ты бы так и сделал, верно?!
Эта пьянь на пару секунд уставилась на меня расфокусированным взглядом, словно не ждала, что я пойду в ответную атаку.
— Тебе нужно было избавиться от неё, как ты и собирался! А так ты бросил меня, и из-за тебя я в полной жопе!
— Я тебя не спаивал и работу ты потерял не из-за меня!
— Да имел я эту работу! Меня Ира бросила — из-за тебя!
Я аж обалдел — тут-то я как причастен?!
— Ира бросила тебя, потому что ты даже не пытался скрыть, что ты спишь с половиной своих коллег!
— Я бы мог прикрыться тобой, как раньше! А сейчас что? — Влад вцепился в столешницу,
Одна секунда — и мой кулак звонко впечатывается в скулу Влада. Он этого явно не предвидел, так что вышло очень здорово, и он приложился головой об стену и таки съехал под стол.
— Никогда, — прорычал я, переворачивая его на спину, — слышишь, никогда не смей говорить такое о ней!
Губа парня была разбита и по подбородку сочилась кровь.
— Как я и говорил, стал папашей, — презрительно процедил он, сплюнув. Кое-как выскользнув из-под моих пальцев, он подполз к стене и прислонился к ней. — А был-то… никем ты не был. Трахал баб и считал это классным.
Я смотрел на него сверху вниз, готовый в любой следующий момент добавить люлей.
— Все девчонки в группе от тебя кипятком ссали. — Похоже, Влада конкретно накрыло, потому что, даже будучи бухим до безобразия, так отвязно выражаться он себе не позволял. — Катя Назарова ходила почти раздетая, помнишь? Мы, пацаны, штаны портили, глядя на неё, а она только тебя хотела!
— Я с ней переспал на втором курсе, ещё раз я…
— Не трахаешься с одной и той же девчонкой, я знаю. Дебил ты. Такие были…
— Ты тоже не страдал от недостатка внимания, — напомнил я. Видя, что он больше оскорблять мою дочь не собирается, я сел на стул рядом с ним. — И те, что не добивались меня, легко находили общий язык с тобой.
— А знаешь, как это — быть запасным вариантом после тебя? — голос Влада звучал… обиженно? — Катя, Маша Клецкая… Ксения Абрамова приглашала тебя на выпускной, а ты её отшил… А помнишь, как танцевал с ней, будто все в порядке… А Полина Ступова? Такая девушка…
— Влад. Ты пьян, хватит перебирать тут наших одногруппниц, которые тебе не дали.
Друг посопел, вытер набежавшую кровь.
— А теперь ты такой крутой, что даже не можешь выручить лучшего друга. И почему — потому что я не встаю на задние лапки перед твоей дочкой?
— Ты не просил меня сказать Ире, что ты где-то со мной, — устало проронил я, глянув на часы на вытяжке. Полпервого… твою ж мать.
— Потому что она бы не поверила! И теперь… теперь она меня бросила… А я… я люблю её.
Я вновь посмотрел на друга, теперь с жалостью. Любит он, блин.
— Тогда какого хера полез к другим? Она тебе мало удовлетворяла?
— Она… она такая простая… хорошая… чистая. Учится… А я хочу страсти.
— И как, когда она тебя отправила в свободное плаванье, получил ты свою страсть? — Честное слово — сейчас мне было даже смешно его слушать, хотя совсем недавно я был таким же. — Я тебя предупреждал, когда ты думал предложить ей встречаться, что это другой мир. Что, соглашаясь жить с ней, ты подписываешься под моногамией. А ты?