Дар судьбы
Шрифт:
— Да, я буду вечерами писать.
— А материал?
— Материала, поверь, предостаточно.
Мы стояли в детской друг напротив друг. Роман поднял мое лицо и внимательно посмотрел на меня.
— Неужели ты правда такая?
— Какая?
— Милая, добрая, чуткая… Порой смешная…
— Наверное, — проговорила я.
— Я так хочу поцеловать тебя, — сказал Роман.
— И что тебя останавливает? — я обвила руками его шею. Наши губы слились, голова закружилась…
И снова телефон…
— Пойдем вниз, Иван приехал.
Мы спускались по лестнице. Внутри все клокотало от счастья. Он практически признался мне в любви! Он дал понять, что я ему не безразлична, что я что-то значу для него!
До дома, где жила его дочь с тетей Полей, мы доехали минут за сорок. Всю дорогу практически не разговаривали. Роман держал меня за руку. Я физически ощущала, как между нами происходило что-то важное, хоть и невидимое глазу, и была уверена, что он чувствовал то же самое.
По дороге мы заехали в дежурную аптеку, купили нужное лекарство.
Я начала волноваться, только когда мы подошли к квартире. Приятная женщина открыла нам дверь. Мы вошли.
— Как Катюша? — спросил Роман.
— Уже лучше, температура слегка спала. Она очень обрадуется, что вы приехали.
— Тетя Поля, знакомьтесь, это Карина, моя знакомая.
Мы обменялись с тетей Полей любезностями, и я поспешила за Романом по коридору. Он тихонько подкрался к двери и вошел в комнату к Кате.
— Катюш, привет, я приехал, — ласково сказал он.
— Привет, папочка! Как хорошо! А ты привез Леву?
— Конечно, привез, — Роман достал из пиджака маленького львенка.
Я даже не заметила, когда он успел положить его в карман.
— И как он себя вел? — спросила девочка, гладя игрушку.
— Отлично! Ел кашку, играл в твоей комнате. И все время спрашивал о тебе.
— Хорошо. Папа, а кто эта тетя? — спросила Катя.
Роман оглянулся и кивнул мне головой. Я поняла это как приглашение войти, прошла к кроватке и села на корточки. Девочка была прехорошенькая. Большие зеленые глаза и облако темно-каштановых вьющихся волос. Девочка внимательно посмотрела на меня.
— Ты моя мама? — спросила она и посмотрела на Романа.
— Это Карина, она моя подруга.
— А… А я подумала — мама. Ты красивая, — улыбнулась Катя.
— И ты красивая, очень, — произнесла я ласково и погладила ее по голове.
К горлу подкатывал ком. Как могла Виолетта ее бросить? Я не понимала. Милый чудесный ребенок, у которого было все, но не было самого главного…
— Я буду твоей подругой, хочешь? — спросила я, стараясь не выдать волнения.
— Хочу. И ты будешь со мной гулять, играть и придешь за мной в детский сад? А то за подружками приходят мамы, а за мной — нет.
—
— Да, я его люблю. Очень, очень. А ты почитаешь мне сказку?
— А какую ты хочешь?
— Можешь, про Белоснежку и семь гномов?
— Конечно, могу! — радостно согласилась я. — Где книжка?
— Вон там, на полочке, — ответила Катюша.
Я встала и подошла к ее письменному столу, над которым висела полка с книжками. В глаза бросилась фотография Романа и Кати. Они были в зоопарке — улыбающиеся и счастливые. Книга стояла у самого края, я взяла ее и, присев на край кровати, стала читать. Как Роман вышел из комнаты, я даже не заметила.
Где-то на середине сказки, Катюша заснула. Она спала, подложив ручки под щечку, и улыбалась во сне. Выключив свет, я тихонько вышла из комнаты. Роман был в гостиной. Он стоял у окна.
— Заснула? — спросил он, не поворачиваясь ко мне.
— Да.
— Карина, тебе необязательно делать все, что ты пообещала. Я объясню ей завтра…
— Что необязательно? — перебила я его.
— То, что ты обещала за ней прийти… и вообще.
— Послушай, Роман, я сделала это не для того, чтобы показаться хорошей доброй тетей, а потому что действительно этого хочу. Если, конечно, ты не возражаешь?
— Не в этом дело. Вдруг тебе это быстро надоест? А Катя привыкнет.
— Надоест? Да ты что? Я обожаю детей и с радостью бы стала матерью, но пока, как видишь, не судьба. Быть подругой твоей дочери — это что, плохо? Я не претендую на роль матери. Понимаешь?
— Я понимаю, но она привяжется к тебе!
— И что? Это же не значит, что и ты должен привязаться ко мне. Так что не бойся. Я не собираюсь использовать твою дочь, чтобы привязать к себе тебя. Не обольщайся. Но если ты против нашей дружбы, так и скажи.
Со слезами на глазах я вышла из комнаты и направилась в кухню. Тети Поли там не было. Наверное, она в другой комнате. Я села за стол, подперев руками лицо. Мне было грустно, обидно и, откровенно говоря, плохо. Роман то давал надежду на то, что мы будем вместе, то забирал ее.
Он вошел на кухню.
— Карин, прости. Я очень волнуюсь за дочку. Я прекрасно понимаю, что ей нужна мать. У нее есть все, но матери ей не хватает. И я очень боюсь, что она полюбит тебя… И я полюблю… Или, может, уже полюбил?
Я подняла на него глаза, полные слез.
— Что ты сказал? — переспросила я.
— Сказал, что боюсь, мы тебя полюбим.
— А я боюсь, что уже полюбила…
— Значит, так должно было случиться. Иди ко мне.
Роман отодвинулся от стола и усадил меня к себе на колени. Обнял меня и раскачивал, как маленькую.