Дар уныния
Шрифт:
Всю свою зрелую жизнь Елена не могла понять, почему ее окружали только психически ненормальные мужики. Что с ней было не так и почему у других женщин все казалось иначе? Как, например, у ее подруги Кристины, которую муж буквально носил на руках...
– Мам, на уроке рисования нам задали домашнее задание: нарисовать свою семью, - отвлекла Елену от мыслей дочь.
– Как здорово! Обязательно нарисуешь.
А вот и последняя остановка "Машиностроительный завод". Край города. Солнце ласково припекало макушку, веселая Оля шла рядом со своей
– Мама! Вон папа!
– показала пальцем в сторону уродливых железных ворот Оля, широко раскрыв глаза.
И девочки двинулись быстрее. Уже вдалеке Елена видела улыбающегося во весь рот Николая, который тянул руки к дочери. А та, в красивой школьной форме, бежала ему навстречу. Бывший муж, как поняла женщина, даже не изменился: все такая же темная лохматая шевелюра, легкая небритость на лице, и скомканная одежда. Николай не любил ухаживать за собой. И женщина так и не поняла, что же ее привлекло в нем, когда несколько лет назад выходила за него за муж.
За обедом, в столовой завода, коллега Николая по работе дал очень, как ему показалось, хороший совет: ребенок должен жить с отцом, ведь только он может дать хорошую защиту. И Николая осенило. Он составил потрясающий план.
– Привет, родная!
– обнял Олю взлохмаченный мужчина, а потом посмотрел на медленно подошедшую к ним бывшую жену.
– Ну, привет и тебе... Похорошела.
– Что ты задумал?
– серьезно спросила женщина, хмурясь от солнца.
– А что ты так прямо с порога?.. Пойдемте, чайку попьем!
– У нас нет времени.
– Папа, купишь нам мороженое?!
– заголосила девчушка.
– Конечно, солнышко. Только чуть позже.
– Ты собираешься снова в семью? Обратной дороги у тебя нет, я думаю, ты это должен был понять раньше, - спокойно промолвила Елена, нарушив их милый диалог.
Мужчина рассмеялся, смотря куда-то в сторону, а Оля артистично загнула губы.
– Солнышко... Ты с кем хочешь жить: с мамой или с папой?
– пролепетал Николай, присев перед дочерью на корточки.
Оля не знала, что ответить. Она смотрела то на мать, а потом снова на отца. Поняла, что с ней не шутят, и в ее голубых глазах появились слезы. Зачем и для чего нужно было делать этот глупый выбор, девочке было не известно.
– Я хочу жить с вами обоими!
– Нет, детка... Это не возможно.
– тихо ответил отец, прижимая дочь к себе.
– Мы с мамой не ладим друг с другом, поэтому тебе придется выбирать. Кстати, у меня дома много-много мороженого...
– Она все эти годы жила со мной, я ее вырастила! Она моя! Ты понял?
– высвобождая девочку из отцовских объятий, крикнула разозленная женщина. И, взяв за руку свою дочь, собралась уходить. Николай медленно встал в полный рост.
– Если ты не хочешь по-хорошему, милая, будет по-плохому!
– твердо сказал он, уходя за приоткрытые ворота. Елена поняла, что сейчас произойдет что-то ужасное, и побежала в сторону дороги, не вынимая руку дочери из
– Мама! Мама! Я не могу так быстро бежать! Прекрати!
– закричала девочка, спотыкаясь на ходу. Елена не знала куда бежать. На остановку? Но автобус приедет еще не скоро. К людям? Но никого по близости не было. Совсем никого. Не видно было даже каких-нибудь жалких домов. Только угрюмый завод величаво возвышался над сожженным осенью полем.
– Оля! Уйди от нее! Я расправлюсь с этой женщиной в одну секунду!
– зарычал разъяренный Николай, настигая их и размахивая ржавым топором, а лицо искажала гримаса непередаваемой злобы. Елена видела снова пустые глаза, снова то самое неадекватное состояние. В голове пробежала мысль: "Нужно было давно отдать его в психушку!". Оля захлебывалась от плача. У женщины был только один путь - в непроходимую чащу леса. Куда совсем никто не заходил, где можно было спрятаться от своей смерти.
25. Портал
– Мама! Мне страшно! Что с папой?!
– плакала Оля, пробираясь за матерью сквозь острые заросли кустарников и цепкие ветки деревьев. Паутина липла к лицу, а в нос бил затхлый запах леса. Девочка вдруг споткнулась о заросли высокой травы, которая запуталась в ее ноге, и никак не могла встать.
– Дай мне руку! Вставай! Этот ненормальный нас может убить!
– поднимала женщина на ноги своего ребенка. До смерти напуганные без остановки бежали меж деревьев и кустов, слыша позади себя шорохи и крики озлобленного мужчины с топором. Не так давно он был для них родным и заботливым человеком, а теперь напоминал дикого зверя. А лес был до того густым, не проходимым, что беглецы оцарапали себе все, что было не скрыто под одеждой: лицо, шею, руки... К тому же из ран сочилась кровь, отчего картина выглядела еще более ужасной.
– Где вы?!... Ага! Я вас вижу! Далеко не уйдете!
– кричал, уже обессилевший, но до сих пор вооруженный Николай. Розовый рюкзак отчетливо был виден среди кустов.
Но ему теперь не нужна была дочь, ему никто был не нужен. Мужчина хотел лишь одного - убийства. Некая непреодолимая жажда порубить кого-то на куски завладела его разумом. В такие моменты он не помнил себя. Старая мать Николая уже давно замечала данные неадекватные "перепады настроения" своего сына. Несколько раз решалась отправить его в психиатрическую лечебницу, но все попытки проваливались из-за его же угроз в ее сторону. Женщина была беззащитна перед ним, постоянно живя в страхе.
Сколько будет длиться это безумие, Елена не знала, на бегу она пыталась набрать номер полиции, чтобы они арестовали ненормального. Но, как назло, сеть была не доступна. Неужели они будут пойманы и разрублены, как индейки для праздничного стола? Женщина не собиралась этого допускать. А длинный-длинный осенний лес не заканчивался, и не было видно ни конца, ни края.
Вскоре, после получасовой беготни, звуки преследователя затихли. Никого не было слышно. Только частое дыхание остановившихся - Елены и Оленьки посреди очередных деревьев. Солнце продолжало неистово проглядывать сквозь ветви. Нужно было искать выход. И тогда Елена поняла, что не знает, куда идти.