Дар волка. Дилогия
Шрифт:
Воцарилось молчание. Феликс и Тибо ждали ответа от Маргона.
Маргон раздумывал. Выглядел встревоженным и на мгновение погрузился в раздумья.
— История древности вовсе не такая воодушевляющая, как кажется, — сказал Маргон. — Сейчас важно, чтобы вы научились использовать этот дар.
— Усиливается ли голод со временем? — вежливо и мягко спросила Лаура после паузы. — Усиливается ли желание охотиться и поедать добычу?
— Нет, на самом деле, — ответил Маргон. — Оно всегда живет внутри нас. Мы чувствуем себя ущербными, зажатыми, изнуренными духом, если не позволяем
И он замолчал.
— А ваша сила, растет ли она? — спросила Лаура.
— Растут опыт и умение, конечно же, — ответил Маргон. — И мудрость. В идеале растет все это. Наши тела постоянно обновляются. Но наш слух, зрение, физические способности — они не возрастают.
Он поглядел на Ройбена, будто предлагая ему задавать вопросы. До этого он так не поступал.
— Голоса, — сказал Ройбен. — Можем ли мы теперь поговорить о голосах?
Он старался сохранять терпение, но сейчас, похоже, был подходящий момент, чтобы перейти к сути.
— Почему мы слышим голоса? — спросил он. — В смысле, я понимаю, что наш слух очень чувствителен, это одно из свойств превращения, но почему голоса людей, которые в нас нуждаются, провоцируют превращение? С чего бы это стволовые клетки нашего тела превращали нас в нечто, способное почуять запах злобы и жестокости — запах зла, ведь это он? Почему мы не можем противостоять желанию найти и уничтожить его? — Он положил салфетку и пристально поглядел на Маргона. — Для меня это самая главная загадка, — продолжил Ройбен. — Загадка из области морали. Хорошо, человек превращается в чудовище. Это не магия. Это наука, просто такая наука, до которой мы еще не дожили. Это я могу принять. Но почему я чую запах страха и страданий? Почему меня влечет к нему? Всякий раз, когда я убивал, я убивал законченного злодея. Я ни разу не ошибался.
Он поглядел на Маргона, а потом на Феликса и Тибо.
— Уверен, с вами все точно так же.
— Именно так, — ответил Тибо. — Но это химия. Это в нашей природе, физической. Мы чуем зло, и нас влечет, до безумия, напасть на него, уничтожить его. Мы не отличаем себя от невинных жертв. Они будто одно целое с нами. Когда страдает жертва, страдаем и мы.
— Это дано от бога? — спросил Стюарт. — Вы это хотите сказать?
— Я говорю тебе нечто противоположное, — ответил Тибо. — Это очень сложные биологические процессы, заложенные в странной биохимии наших желез и мозга.
— Но почему это именно так? — спросил Ройбен. — Почему биохимия не влечет нас нападать на невинных и пожирать их? Это было бы ничуть не хуже.
— Даже и не пытайся, — с улыбкой сказал Маргон. — Не получится.
— О, я знаю. Именно это погубило Маррока. Он не смог заставить себя вот так вот попросту разделаться с Лаурой. Он принялся просить у нее прощения, пустился в долгие рассуждения насчет того, почему она должна умереть.
Маргон кивнул.
— А сколько лет было Марроку? — спросил Ройбен. — Насколько опытен он был? Неужели он действительно не был способен победить нас двоих?
Маргон
— Маррок хотел разделаться с самим собой, — сказал он. — Маррок был уставшим, неосторожным. Бледная тень того, кем он был когда-то.
— Это меня не удивляет, — сказала Лаура. — Он вышел на бой с нами, чтобы уничтожить себя. Сначала мне показалось, что он пытается сбить нас с толку, напугать до смерти, так сказать. А потом я поняла, что он просто не может сделать то, что желает, если мы не дадим ему отпор.
— Именно так, — сказал Ройбен. — А потом, когда мы стали сражаться с ним, он не смог превзойти нас. Видимо, в глубине души он догадывался, что так и произойдет.
— Вы же расскажете мне, не так ли, что за человек был этот Маррок? — спросил Стюарт.
— История Маррока окончена, — сказал Маргон. — Он хотел уничтожить Ройбена в силу собственных на то причин. Он передал Хризму по неосторожности, а потом убедил себя в том, что должен уничтожить свидетельство его ошибки.
— Точно так, как я передал это тебе, — тихо сказал Ройбен.
— Да, но ты очень молод, — сказал Тибо. — А Маррок был стар.
— И теперь моя жизнь засияла новыми цветами, — воодушевленно произнес Стюарт. — Под звуки труб!
Маргон снисходительно усмехнулся и понимающе поглядел на Феликса.
— Но, действительно, почему мы ищем способ защитить людей от зла, предотвратить убийство, насилие? — спросил Ройбен.
— Волчонок, ты хочешь красивого ответа, так ведь? — спросил Маргон. — Ответа из области морали, как ты сказал бы. Хотел бы я дать тебе такой ответ. Но, боюсь, все это — лишь вопрос эволюции, как и все остальное.
— Это выработала эволюция в Морфенкиндер? — спросил Ройбен.
— Нет, — ответил Маргон. Покачал головой. — Это выработалось в существах, от которых пришла к нам эта сила. И они не были представителями вида Человек разумный, как мы. Были чем-то иным, скорее, как Человек работающий, или Человек прямоходящий. Тебе знакомы эти термины?
— Я их знаю, — сказал Стюарт. — Именно это я и подозревал. Изолированный подвид человека, живший и развивавшийся в уголке мира, отделенном от остального, правильно? Как Человек флоресский, маленькая раса в Индонезии, которых еще хоббитами назвали. Гуманоиды, разительно отличающиеся от всех нам известных.
— Что это еще за раса хоббитов? — спросил Ройбен.
— Люди небольшого роста, меньше метра, — ответила Лаура. — Их скелеты нашли несколько лет назад. Они эволюционировали совершенно отдельно от Человека разумного.
— О, вспомнил, да, — сказал Ройбен.
— Расскажите же нам об этих существах, — с нетерпением сказал Стюарт.
Феликс явно занервничал и уже был готов сказать Стюарту, чтобы тот помолчал, но Маргон сделал жест, давая понять, что не возражает.
Он явно хотел избежать разговора об этом. Немного подумал, но потом, наконец, решился.
— Давайте сначала закончим трапезу, — сказал он, показывая на стол. — Мне надо собраться с мыслями.
39
Подносы с едой быстро отнесли на кухню, на большой стол посередине. Еды осталось еще на полноценный ужин.