Дар Юпитера
Шрифт:
— Хорошо. — Фарадей повернулся к мониторам. Вообще говоря, статус «живой легенды» ему уже до смерти надоел. Он был для него, как гири на шее у бегуна.
Но иногда, если правильно этими гирями пользоваться, они могли стать неплохим оружием.
Надолго Совет Пятисот таким способом не удержишь — там политики, и притом политики самого высокого уровня. Но удержать их хотя бы до тех пор, пока проект не наберет силу, а Рейми не освоится с новыми для него условиями, — такое вполне реально. Дольше Фарадей не рассчитывал тут оставаться.
Он бросил взгляд на монитор, и горло у него внезапно перехватило.
Огромное давление. Тонны и тонны безликого, неумолимого гнета. Давления, однажды едва не убившего его самого.
И Рейми вот-вот окунется прямо туда.
Фарадей незаметно потер свое миртовое кольцо; потребовались значительные усилия, чтобы задвинуть в глубь сознания воспоминания о том давнем случае. Он не считал, что страдает клаустрофобией, но Юпитер — особая статья. Однажды обожженная, рука навсегда остается чувствительной к жару.
Нет, надолго он тут не задержится. Ни за что.
— Ну, вот! — воскликнула Макколлам. — Полковник! Мистер Гессе! Кажется, мы начинаем.
Рейми помнил, как бабушка рассказывала ему о родах — она это называла «чудом появления ребенка на свет». Естественно, его знания в этой области были неполны; однако, судя по тому, что он испытывал сейчас, процесс этот у джанска оставлял желать лучшего.
Поначалу он ощущал лишь накатывающие волны давления, все более сильные и частые. В конце концов Рейми стал чувствовать себя последней порцией в тюбике с зубной пастой, владелец которого решил выжать из него все, за что заплачены деньги. Однако со временем Рейми почувствовал также, что делается теплее. Мало того, появилось ощущение жара, не слишком приятное…
— Мистер Рейми?
Рейми вновь попытался открыть глаза. Он что, задремал?
— Здесь я. — Он попробовал шевельнуть плечами, чтобы ушла сонливость.
Это оказалось ошибкой. По какой-то непонятной причине предпринятое движение вызвало у него прилив тошноты. Возникло ощущение, что глаза выпучились, а мозг затягивает туманом…
— Лежите спокойно, мистер Рейми, — сказал Фарадей. — Вообще не двигайтесь.
— Что это? — Рейми расслабил мышцы, позволив телу свободно плавать.
— Ваша пуповина, — ответил Фарадей. — Похоже, она уже отделена.
Мышцы Рейми непроизвольно напряглись, вызвав новую волну тошноты.
— Это невозможно. Я еще внутри. Я даже не могу выглянуть наружу.
— Мы знаем, — сказал Фарадей. — Не знаем лишь, нормально ли это или у нас возникла проблема. Ваша система жизнеобеспечения имеет небольшой запас кислорода. Мы скармливаем вам его понемногу, чтобы вы не потеряли сознание. Но самое лучшее, что вы можете сделать, это не двигаться, беречь кислород и ждать.
— Ужасно, — пробормотал Рейми. — Даже парализованный, я чувствовал себя лучше.
— Полковник? — Этот доносившийся откуда-то издалека женский голос Рейми уже слышал раньше. — Что-то происходит. По-моему, она готова.
— Мистер Рейми? — окликнул его Фарадей. — Приготовьтесь. Мы думаем, это оно.
— Рад, что вы так думаете, — буркнул Рейми. — Мне неприятно огорчать вас…
Он смолк, почувствовав новую мощную волну давления.
Но на этот раз ощущение было совсем не такое, как прежде. Вместо того чтобы прокатиться по телу,
И потом, совершенно неожиданно, давление на голову и плечи исчезло.
И, словно смазанная горчицей сосиска, один конец оболочки которой крепко зажали в руке, он проскользнул через родовой канал и вырвался на открытый воздух.
Открытый воздух, обрушивший на него лавину красок и света.
Это было потрясающе. Высоко над ним неслись в бешеном водовороте юпитерианские облака, окрашенные во всевозможные оттенки таких цветов, каких он никогда не видел, просматривая видео о Юпитере. Черт, да что там Юпитер… Реймине видел такого буйства красок даже в самых замечательных уголках Земли. Собравшиеся вокруг него джанска, совсем не тускло-серо-коричневые, как они выглядели на видеозаписях «Скайдайвера», были покрыты яркими полосами и пятнами красного, зеленого, желтого, голубого; больше всего они напоминали экзотических тропических рыб. Даже потоки ветра вокруг были слабо окрашены — наподобие жидких скульптур, любимого его развлечения в детстве.
Зрелище было бы достаточно впечатляющим, вывались он в юпитерианскую атмосферу из зонда или шаттла. Однако сейчас, когда он вырвался из полной тьмы и изоляции утробы джанска, у него буквально перехватило дыхание.
— Мистер Рейми? Что происходит?
Рейми сделал осторожный вдох, потом второй, третий. Похоже, его чужеземные легкие и искусственная система жизнеобеспечения работали прекрасно.
— Я уже снаружи, — ответил он, расправляя руки и ноги.
Точнее, пытаясь это сделать, причем весьма неуклюже. Он запоздало напомнил себе, что вместо рук у него грудные плавники джанска. То, что он воспринимал как плечи, оказалось двигательными концами этих плавников, а то, что ощущалось как ноги, — изогнутыми в разные стороны хвостовыми плавниками.
Теоретически все это было известно ему заранее. Он изучал физиологию и строение джанска, терпеливо выслушивал бесконечные и, как правило, скучные теории о том, каково это — стать джанска.
Но все вышеперечисленное ни в какой мере не подготовило его к той реальности, в которой он сейчас оказался.
— Кот в мешке… — пробормотал он себе под нос, пытаясь обрести контроль над телом.
Он много плавал в детстве, но те движения были здесь совершенно бесполезны. В какой-то момент неуклюжие попытки подчинить себе тело развернули его в сторону, откуда дул ветер, и он вздрогнул от внезапного рева и давления в левом ухе. По инерции он продолжал поворачиваться, и рев стих до приемлемого, когда его развернуло к ветру лицом.
Широко раздвинув грудные плавники, он попытался удержаться в этой позиции, но перестарался и в результате начал поворачиваться в другую сторону. И снова вздрогнул, когда ветер заревел теперь уже в правом ухе. Он продолжил поворот, стремясь к тому, чтобы ветер дул в спину. Однако неумение владеть собственными мышцами и сочленениями подвело его и на этот раз — он опрокинулся носом вниз, словно бьющийся на ветру воздушный змей. Откуда-то поблизости донесся перекатывающийся, грохочущий звук, похожий на прерывистые раскаты грома.