Дар – Земле
Шрифт:
Он обнял ее за плечи к привлек к себе, прижался лицом к пушистым волосам. Сладкий запах, вкус на губах, как сахар… Это невыносимо. Вечно цветущая сурта, вечный рай… Горелый сахар. До горечи вкус…
– Я увезу тебя отсюда. Хочешь?
Она колебалась. Он чувствовал это: будто ветер раскачивает ее тело, хотя неподвижная, она прижималась к нему, как зверек прижимается к спасительному дереву.
– Спаси Дар… – попросила она. – Ты сможешь…
– Как?
Она не успела ответить. Полный ярости крик распорол воздух. Кричали возле поселка или даже в самом поселке. Кричал человек…
– Беги, беги к нему… – попросила девушка.
Секунду Валерг колебался, а потом повернулся и понесся к поселку…
7
Когда Роберт вышел, Тано поплотнее укрылся пледом и попытался уснуть. Но сон не шел. Мозг не хотел перед смертью тратить время на фантазии и пустоту. Дарвиты знают срок своей жизни. День смерти назначен в час рождения. Но люди переиначили закон Дара и старик Тано уйдет из жизни вместе с молодыми. Но вновь свой час он знает заранее…
«Мои мысли горчат, как мысли землян…»
Раньше он боялся так думать – вдруг из горьких мыслей можно создать образы, поместить их в Храм и… Потом он понял, что боится зря, – негде их больше шлифовать. Уцелевшие храмы едва могут поддержать равновесие Дара… А их становилось все меньше.
Тано коснулся лампы и свет стал гаснуть. В комнате воцарился желтый сумрак. Роберт не скоро вернется – он будет купаться, а потом пойдет бродить по зарослям. Тано улыбнулся. Роберт был почти так же ясен ему, как любой дарвит. Конечно, в нем, как во всяком землянине, есть некоторая непрозрачность, но она так мала…
Был ли Роберт понятнее того рыжего веснушчатого парня в черном комбинезоне охраны, который время от времени приходил в резерват и стрелял по дарвитам из лучемета? Приближаясь к нему, Тано чувствовал, как его захлестывает душной волной. Этот человек часами сидел на крыльце, уставившись в одну точку или бродил по зарослям, страдал от скуки и зависти к тем, кто был на планетах с вредной биосферой о которых Тано ничего не знал. Зато он знал другое: лимгардист не любил Дара, он не хотел здесь быть, все его раздражало. Он в самом деле предназначен для другого: короткого и решительного броска, а затем такого же короткого и бестолкового отдыха с шумом, весельем и буйством. Это очень хорошо понимал Тано, но не понимали те, кто назначил лимгардиста в резерват.
Тано покачал головой. Люди – странные существа. Они хотят рисковать и состязаться со смертью оттого, наверное, что каждому назначен разный срок. Этот новичок Валерг при всем своем сходстве с дарвитами тоже рискует и ищет опасности. Но той душной волны, что парализует душу дарвита, не исходит от него. «Злоба» – название нелепого чувства. Что вызывает ее? Может быть ключ к ней – вещи, которые берут в руки земляне? Их лучеметы и машины? Или это то зерно из которого выросли люди? Ведь они росли из своей Земли, убивая. Звери, люди, впивались друг в друга когтями. Как нелепо! Как они вообще сумели выжить? Допустим, одна рука хватает тебя за нос, а другая рука, твоя собственная рука, вцепляется в волосы, а нога пинает другую ногу. Как тут можно
Неожиданно Тано вздрогнул от резкой боли, она прошила мозг и стала медленно растекаться по телу. Тано, ухватившись за край стола, попытался подняться. Ноги не слушались, сделались ватными…
«Ниг…» – мысль пульсировала в мозгу и давила.
И тут портьера, сморщившись, рванулась вверх и в комнату влетел землянин в черном комбинезоне. В одной руке он держал лучемет, а другой – за ворот туники Нига. Лицо мальчишки казалось полосатой маской от грязи и крови.
– Выходи! – крикнул Олгерд и махнул лучеметом в сторону двери.
Ниг отчаянно дернулся и Олгерд ударил его рукоятью лучемета по голове. Тано подчинился безропотно. Душащая волна ненависти Олгерда смешивалась с болью Нига; и Тано, оглушенный, двигался, как во сне, кошмарном сне, где земляне торжествовали, убивая.
Тано, а за ним Олгерд, вышли на маленькую площадь поселка. Дома ожили. Кое-где горели лампы и золотистый свет очищал окна от темноты. Несколько дарвитов уже вышли из домов и спешили навстречу – беда Нига коснулась их.
– Все сюда! – кричал Олгерд, распаляясь от собственного крика. – Или я придавлю гаденыша!..
Дарвиты высыпали наружу, будто в самом дальнем уголке услышали крик Олгерда. Иные не успели одеться, так и вышли нагие – одинаково узкоплечие, длинноногие, с тоненькими ручками, похожие на детей, больных одной и той же болезнью.
– Ближе, ближе! – кричал Олгерд. Тихая покорность дарвитов пьянила его. Он уже почти не помнил себя. – Сюда, идиоты! Я вам покажу, как убегать из резервата! Сюда, ко мне!
Они беспрекословно двинулись вперед, наступая так тихо и ровно, будто волна покатилась к Олгерду.
– Назад! – взвизгнул тот, испугавшись. – Стоять! Не двигаться!
– Что же делать? – тихо спросил Тано. Идти или не двигаться?
Олгерд повернулся к нему. Налитые кровью глаза смотрели бессмысленно. Взбешенный собственным бессилием, он готов был сжечь все живое. Ничуть его не поразили слова Тано – хотя впервые дарвит заговорил с ним. Сама способность говорить на языке людей не поразила…
– Молчать! – крикнул Олгерд и направил дуло лучемета Нигу в висок.
Тут разума его хватило. Может и не разум даже, а инстинкт подсказал, что напрасно грозить дарвитам. Жизнь заложника – иное дело – тут они станут бессильным стадом. Вот они стоят, боясь пошевелиться, только Ниг беспомощно дергается у него в руках.
– Олгерд, старина, что за представление? – окликнул Валерг, появляясь на тропинке, ведущей со стороны озера.
– Они пытались удрать… И я проучу… – пробормотал Олгерд и замолчал, глядя на Валерга сумрачно, исподлобья.
– Ну и что?! – Валерг недоуменно вскинул брови. – Куда они денутся?.. А если начнешь сейчас палить, завтра пропадет эффект ликвидации… Ведь так?..
Олгерд неохотно кивнул. В самом деле, если утром люди вместо того, чтобы захватить настоящий плацдарм отхватят лишь тоненькую полоску…