Дар золотому дракону
Шрифт:
Конечно, моя девочка, усмехнулся Фолинор, и впился поцелуем в мои губы, одновременно укладывая меня обратно на постель.
Прошлой ночью всё прошло слишком быстро, я плохо понимала, что происходит, воспоминания были какие-то скомканные. Но в этот раз я почувствовала всё каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждую ласку. Фолинор не торопился, он уделял много внимания даже тем местам, которые вроде бы и не ласкают, по крайней мере, в рассказах замужних подруг или старшей сестры такого точно не было. И я никогда бы не подумала, что даже ямка на сгибе локтя, пальцы
Фолинор творил со мной что-то невероятное, вертел, как куклу, обцеловывал всю, с макушки до пяток, спереди и сзади, гладил, ласкал, вызывал стоны и заставлял ёрзать и цепляться за него в страхе, что он отстранится и прекратит дарить мне такое наслаждение.
Мне казалось, что прежде я уже всё узнала о ласках и тех чувствах, которые они вызывали. Сколько раз я таяла под руками своего дракона там, на скале Солнца, и даже не догадывалась, что можно чувствовать еще сильнее, гореть еще жарче, хотеть ещё неистовее.
Когда олинор, наконец, вошёл в меня и стал двигаться, медленно и неторопливо, давая прочувствовать каждое своё движение, я чуть не сошла с ума от этой его неторопливости. И, больше не в силах оставаться неподвижной, позволяя ему всё делать самому, я начала подаваться навстречу его толчкам, стремясь к чему-то неведомому, что было уже совсем рядом, но всё время ускользало от меня. Поняв моё желание, мужчина стал двигаться быстрее, резче, жёстче, заставляя волны удовольствия всё быстрее проноситься по моему телу, расходясь от того места, где мы были соединены, по всему моему телу.
А потом эти волны вдруг превратились в одну огромную волну, которая нахлынула, поглотила меня, унесла куда-то ввысь, к солнцу, меня охватило такое ослепительное наслаждение, что я не сдержалась и громко закричала. Фолинор, чуть отстав, тоже закричал, почти зарычал, и, излившись в меня, рухнул рядом, чтобы не придавить.
Я лежала, не в силах пошевелить даже пальцем, тяжело дыша, вся покрытая потом. Сердце стучало где-то в ушах, сладкие спазмы отголоски пережитого наслаждения, зарождались между ног и прокатывались по всему телу, постепенно затухая. Так вот оно то самое удовольствие, о котором говорил вчера Фолинор, которое обещал мне показать, обещал научить. Как же мне повезло мой муж оказался ещё и лучшим учителем на свете.
Ты сдержал своё обещание, муж мой, промурлыкала я, когда дыхание успокоилось настолько, что я смогла говорить.
Я рад, жена моя, голос Фолинора всё ещё срывался, но в нём ясно слышалась улыбка. Я не видела его лица, потому что он подгрёб меня к себе в объятия и уткнулся носом мне в макушку. Наверное, мои распущенные волосы ему в рот лезли, но если ему так нравится, то и ладно.
И с этими мыслями я снова уснула.
ГЛАВА 24.
10 августа, день сорок девятый
Второй раз за это утро я проснулась сама, потому что выспалась, а не кто-то или что-то разбудил. На этот раз я прекрасно помнила, что случилось прошлой ночью и этим утром. С улыбкой открыв глаза, я увидела своего мужа боги, мужа! Никогда не привыкну! который лежал рядом, не касаясь меня, а, подперев щёку рукой, внимательно меня рассматривал.
Выспалась, моя девочка? спросил он, убирая прядь волос с моего лица. Совсем я тебя измучил.
Ты поэтому меня не разбудил? я бросила взгляд в сторону окна, судя по всему, солнце было уже совсем высоко.
Да. Лежал и любовался тобой, хотел, чтобы ты выспалась. А то я тебе и ночью поспать не дал, и утром.
Мне понравилось утром. Ночью тоже было приятно, но утром!.. я помахала рукой, не находя слов, чтобы объяснить то невероятное чувство, что испытала в руках Фолинора.
А ты бы хотела это повторить? хитро прищурился дракон, одаривая меня совершенно мальчишеской улыбкой, а его рука скользнула с моей щеки, которую он легонько гладил, и двинулась вниз, к груди.
Ещё бы! Конечно, хотела бы! От такого удовольствия не отказываются!
И всё повторилось вновь. Почти так же, как и утром, только на этот раз Фолинор не только ласкал меня сам, но ещё и показывал, как можно прикоснуться к нему, чтобы тоже сделать приятно, а не просто неумело гладить по груди или беспомощно цепляться за его плечи, когда наслаждение становится совсем уж невероятным. И я старалась, мне очень нравился этот новый урок и те стоны, что вызывали у Фолинора мои прикосновения, правда, потом всё это у меня из головы вылетело, и я снова только и могла, что цепляться за широкие плечи мужа, словно за якорь, когда наслаждение снова накрыло меня с головой.
Потом мы лежали в объятиях друг друга, приходя в себя. Я подумала, как было бы хорошо остаться здесь как можно дольше, одним, вдали ото всех. Уверена, в здешней кладовой найдётся что-нибудь съестное. За малышкой прекрасно присмотрят Нивена и Бекилор, им не впервой, от голода тоже никто не умрёт с подсказкой девочек, мужчины что-нибудь сготовить сумеют, невелика премудрость картошку сварить, чистить-то умеют. Стирка? Да что с ней сделается, полежит денёк, не впервой. Корову с козой накормят, а больше у меня никаких срочных дел вроде бы Корова!
Я подскочила и в ужасе уставилась на мужа.
О, боги, Фолинор! Корова-то не доена! И коза тоже. Кто-нибудь из мужчин умеет доить?
Не знаю, Фолинор тоже сел и задумчиво нахмурился. Я точно не умею, да и не помню такого, чтобы кто-то из мужчин доил коров. У нас этим женщины занимаются. Занимались
Нивена не справится, у неё ручки-то ещё крошечные. Фолинор, нам нужно возвращаться.
Уверена?
Да. Если корову не выдаивать, то на вымя хворь нападёт. Хорошо, если только молоко пропадёт, а может и совсем подохнуть. Она там, наверное, так мычит, бедная, что у всех уши уже болят, и коза тоже