Дар

Ad Валентина

Макс разворачивает кресло. Он ловко присаживается на корточки и берет меня за руки. Теперь у меня есть возможность насладиться красотой его лица пусть слегка помятого и немного печального.

– Знаю силы воли тебе не занимать, но… Сара, это глупо. Тебе прекрасно известно, что без нормального здорового сна человек не выживет.

Вымученно улыбаюсь и провожу кончиками пальцев по озадаченному лицу напротив.

– Все в мире относительно. Тебе, например, известно, что рекорд бессонницы принадлежит американцу Роберту Мак-Дональдсу? Он не спал четыреста пятьдесят три часа. Он бодрствовал почти 19 суток.
– Мысленно отмечаю, что произвела на Макса

впечатление. Его брови сдвинулись, на лбу появилась вертикальная морщинка недоверия.
– А еще известен случай венгерского солдата Пауля Керна, который во время Первой мировой войны, получив пулевое ранение в лобную долю мозга, перестал спать. Врачи тут же вынесли смертельный приговор, мол, в таком случае его дни сочтены, и бессильно опустили руки. Но не тут-то было. Пауль чувствовал себя вполне сносно в течение многих лет и не прекращал работать. Но сон так и не приходил.

– Но ты ведь понимаешь, что перечисляешь исключения?
– Макс с силой сжимает мои ладони, скорее всего он просто не контролирует себя, иначе не стал бы причинять мне боль, пусть и легкую.

– А кто сказал, что я не могу быть тем самым «исключением»? Крылья, например, вообще нонсенс, но они же у меня появились.

Макс резко встает. Он ерошит пальцами волосы и напряженно собирается с мыслями для достойного ответа. Его глаза не смотрят на меня, но только несколько секунд.

– Я не ученый и не способен объяснить факт наличия крыльев, но они не мешают тебе жить, а это, согласись аргумент. Отсутствие же сна если не убьет, то может довести до безумия.

– Считаешь, крылья не способны сделать тоже?
– я иронично улыбаюсь и тут же чувствую движение за спиной. Они насмехаются.

– В случае с крыльями довести себя до безумия под силу только твоему собственному мозгу и бурлящим в нем мыслям. Сами по себе они безвредны и даже красивы. Прости, но это так. Они есть и с этим ничего уже не поделаешь. Тем более что они не несут для тебя никакой опасности, а просто делают тебя уникальной. А сон…

Я не выдерживаю. В словах Макса звучит здравый смысл, но он мне определенно не нравится.

– Хотела бы я послушать отзывы о подобной красоте появившейся на твоей спине. Интересно, ты бы деформацией между своих лопаток восхищался так же?

– Сара, уйми свой оскал. Тем более что я ни в чем не виноват. А что бы я чувствовал и как реагировал окажись на твоем месте - понятия не имею. Думал, ты смирилась и приняла подобный расклад.

– Это не так легко, как ты думаешь. Этот «расклад», как ты выразился, в голове не укладывается, так что со своими выводами ты поторопился.
– Я слышу в собственном голосе боль, но без этого оттенка у меня просто не выходит говорить о НИХ.

Макс снова присаживается, сгибая ноги в коленях, опираясь только на носочки. Его руки нежные и горячие и они снова сжимают мои.

– Я не думаю что это легко, но от того что ты будешь изматывать собственное тело бессонницей легче не станет.
– Его глаза забираются ко мне в душу. Его руки ложатся мне на лицо. Его большие пальцы легонько ласкают кожу на щеках.
– Я никуда не поеду. Я не могу оставить тебя в таком состоянии. В одиночку ты не справишься. Ты попросту свихнешься. А у меня, признаться, на ближайшие полстолетия имеются на тебя планы.

Слова Макса для меня одновременно и кнут и пряник. Я благодарна ему за каждое из них, но вряд ли через полстолетия он скажет мне «спасибо» за подобный выбор.

– Ты уедешь, и это не обсуждается.
– Я говорю максимально категорично, иначе он просто

не воспримет мои слова всерьез.

– Нет.
– Макс тоже решителен в своем ответе.

– В таком случае вынуждена огорчить тебя - у тебя просто нет выбора.
– Не выдерживаю непонимания и разочарования его глаз. Избавляюсь от его ладоней на своем лице. Покидаю стул. Подхожу к окну и, изображая интерес, бессмысленно всматриваюсь вдаль.
– Сомневаюсь, что ты готов, начиная с этой минуты, поселиться у меня навсегда. В противном случае, стоит тебе покинуть пределы моей квартиры, дверь за тобой захлопнется не на месяц, поверь. Я просто не смогу жить бок о бок с тобой и чувством вины.

Слышу как Макс поднимается, но не оборачиваюсь. Сложив на груди руки, пытаюсь таким образом удержать на месте взбесившееся сердце. Глаза безразлично продолжают блуждать в различных уголках неба.

– Ты провела без сна всего одну ночь, а уже начинаешь нести бред. Что будет дальше?
– обида заставляет Макса говорить грубо, почти зло.

– Дальше ты уедешь и вернешься с победой, а я дождусь тебя. Со мной ничего не случится, честно.

Я поворачиваю голову в его сторону и пытаюсь улыбаться. Фальшь не почувствовать невозможно, но я не актриса и не претендую на «Верю» от Станиславского.

– Плевать мне на победу… - Макс делает шаг навстречу.
– Сара, ты для меня важнее всех медалей, кубков и прочей ерунды и пока ты не поймешь что люди умирали, умирают и будут умирать вне зависимости от того спишь ты или нет, я не покину пределы твоей квартиры.

Макс заканчивает предложение в нескольких сантиметрах от меня. Я чувствую исходящее от его тела тепло, я вижу в нем любовь и уверенность. Я люблю его.

– Макс… - я опрокидываю голову и обхватываю руками лоб, запуская в волосы пальцы, затем резко смотрю на Макса.
– Ты просто не понимаешь. Ты не можешь понять, как это, когда на твоих глазах от совершенно безобидных в повседневной жизни вещей умирают люди. Это происходит на столько реально, будто в тот самый момент я там, совсем рядом, беспомощная и невидимая. Я вообще не понимаю, как после увиденных картин мне еще удается проснуться, а не проследовать под руку с инфарктом на тот свет. Я знаю что все люди смертны, но я не хочу каждую ночь становиться зрителем этого процесса, наблюдая за изощренными убийствами. Это выше моих сил.

Еле сдерживаю себя, чтоб не расплакаться, а перед глазами проносятся лица тех несчастных, за уходом которых я невольно наблюдала:

– Мне очень хочется чтоб перед моими глазами мелькали не лица умерших людей, а твое - полное счастья и радости. Я хочу наполнить всю свою жизнь тобой и твоими победами. Мне хочется занять всю себя жизнью, а не смертью. Прошу, не лишай меня полноценной жизни хотя бы за твой счет. У меня и без этого отняли многое.

Любовь, сожаление, жалость, даже страдание, все смешалось на лице Макса. Все эти эмоции острыми иголками впиваются в мое самолюбие и тяжелым грубым армейским сапогом прогуливаются по амбициям, но я лишена выбора.

– Ты вправду этого хочешь?

– Да.

– Тебя действительно сделают счастливой МОИ победы?

– Да.

– Ты обещаешь вести себя хорошо и впустить меня обратно в свой дом, если я сейчас его покину?

– Да.

Наши губы соприкасаются выполняя роль печати подтверждающей каждое мое «да», хотя я и без того не собираюсь их нарушать.

Макс убегает на тренировку. Я продолжаю бодрствовать особо не перебирая методами борьбы со сном.

Глава 11