Дарданелльское сражение
Шрифт:
Бекир-бей пожал плечами. Он предпочел бы нападать самому, но с капудан-пашой не поспоришь. Спрос султана нынче с его головы, а потому его голове и думать!
У ног капудан-паши лежал ручной тигр, лениво грызущий кость.
Сеид-Али почесал своего любимца за ухом. Тот зажмурился от удовольствия и замурлыкал.
Откланявшись, младший флагман вернулся к себе на «Седель-Бахри». Вместе с приехавшим вторым младшим флагманом Чугук-Гассаном они долго еще курили кальян, неспешно обсуждая последние события.
Московитов меж тем не было видно, хотя по всем признакам они должны были быть где-то рядом. Это тревожило.
Свободные от вахты турецкие матросы-геленджи,
Из свидетельства современника: «Турецкий флот наружностью очень красив; корабли все – постройки известного Лебрюна – хорошо ходят, вооружение порядочное, а управление кораблей, к удивлению, довольно хорошо. Они управляются греками, и капитан только знает приказывать и требует исполнения, но как исполнить – это уже обязанность не его. Не имея понятия о карте, счислении и маневрах корабля, несчастный грек отвечает жизнью за неудачное движение корабля. Турки дерутся, если не искусно, то упрямо; корабль, нами взятый, имел убитыми и ранеными до 500 человек, весь разоснащенный и чрезвычайно тек, но не сдался с бою… Матросы одеваются очень просто: на босу ногу башмаки, короткие шаровары по колено, куртка, подпоясанная кушаком, и небольшая чалма. Они набожны и даже на плаву на корабле всякий день молятся, подлежа под колена свою куртку, сняв туфли и обратясь к стране Мекки, они уже ничего не видят и не слышат, их не развлекает корабельная работа, ни шум ее. Всякий день два раза омываются. У каждого для этого медный кувшинчик. Охотно пьют вино, но не явно…»
Тем временем стоящий за Тенедосом Сенявин, получил весть о выходе флота Высокой Порты из пролива. Телеграф извещал о составе турецкого флота и о том, что, пролавировав весь день против пролива недалеко от острова Мавро, турки в конце концов бросили якорь у острова Имбро. Бывшие при адмирале посыльные суда «Курьер Архипелагский» и «Курьер Одесский» он разослал спешно собирать корабли эскадры. Первыми соединились находившиеся в дозоре линейные корабли «Скорый» и «Селафиил». Вскоре к всеобщему облегчению подошла к главным силам дивизия Грейга. Последним подтянулся корабль «Святая Елена», находившийся в одиночном крейсерстве у малоазиатских берегов. С собой «Елена» привела целую флотилию захваченных призов.
Одновременно, снявшись с якоря, российская эскадра двинулась навстречу туркам к Имбро. Однако ветер дул самый противный, из-за чего движение сильно замедлялось. Турок нигде не было видно, и на кораблях начали волноваться. Одни предполагали, что неприятель, возможно, уже ускользнул и бежал в Египет, другие, что капудан-паша направился в Салоники, третьи, что в Смирну. На самом деле враждующие флоты разделял друг от друга лишь остров Лемнос.
Сеид-Али тоже был настороже. Прибрежные рыбаки уже оповестили его о движении русских к проливу. Капудан-паша слишком много повидал на своем веку, чтобы быть застигнутым врасплох. Отойдя от Имбро, он теперь держался совсем неподалеку от устья Дарданелл, выжидая, что предпримут дальше русские.
В
– Выманывать, выманывать надо! – горячился, как всегда, прямой и открытый командир «Рафаила» Лукин. – Как выманим, так и врежем под самую печенку!
– Поймать Сеида будет не просто, – водил пальцем по карте контр-адмирал Грейг. – Ветер ему теперь благоприятствует, и нагнать мы этого бездельника не сможем!
– Лезть под булыжники с берега особого резона нет! – единодушно поддержали его командиры «Скорого» да «Сильного» Шельтинг с Малыгиным. – Надо заманить Сеида подальше от берега.
– Это все верно, но выманывать надо на живца! – вновь подал голос Лукин.
– Осталось лишь того живца назначить! – засмеялись окружающие.
Сенявин молча слушал своих капитанов, иногда кивая головой. Только выслушав всех, он, наконец, встал:
– Заманить Сеида далеко от пролива нам вряд ли удастся, он вояка опытный! А потому, думаю, следует нам попробовать зайти за Имбро с веста, обойти остров и спуститься к Дарданеллам между Имбро и европейским берегом.
– А что сие нам даст? – поинтересовался командир «Ярослава» Фёдор Митьков.
– Даст, и очень многое! – поднял на него глаза вице-адмирал. – Прежде всего – мы окажемся сразу же на ветре у турок, если, конечно, он к тому времени не поменяется. Во-вторых, отрежем им путь к бегству и вынудим принять бой. Но и это не все! Этим маневром мы откроем Сеиду дорогу к Тенедосу!
– Как к Тенедосу? – враз раздалось несколько возмущенных голосов. – Ведь там у нас слабый гарнизон.
– Тенедос и будет нашим живцом! – вздохнул Сенявин. – Это единственная возможность хоть как-то заставить Сеида отойти от пролива! Иного выбора у нас просто нет!
Сгрудившись вокруг адмиральской карты, капитаны живо обсуждали решение флагмана. Сенявин не мешал. Дождавшись, когда те пришли к единству, он пригласил всех к себе отобедать. Там, за хлебосольным адмиральским столом, окончательно все и решили.
В те дни в кают-компаниях кораблей офицеры пели любимую многими поколениями моряков песню «Пче-лочка златая», слегка переделанную на новый лад:
Пчелка златая, что же кружишь, кружишь, Все вокруг летая, прочь не летишь, летишь, Или ты любишь Лизоньку мою, мою? Где прежде расцвела Троянская столица, Там в наши времена посеяна пшеница! Где прежде в Геллиспонте владели византейцы, Теперича бренчат оружием россейцы! Мы будем пить, мы будем плыть В ту самую страну, где милая живет, где милая так ждет! Ура-Ура! Ура-Ура-Ура!В течение еще двух дней ветер был противный, потому сблизиться с турками российской эскадре не удавалось.
А далее все случилось, как и предполагал Сенявин. Когда 15 июня русская эскадра, лавируя при слабом ветре, стала огибать остров Имбро, турки без промедления кинулись к Тенедосу. Спустившись к острову, они тут же принялись обстреливать его из всех орудий, а затем попытались высадить десант. Первая попытка сорвалась, а немногие добравшиеся до берега янычары были незамедлительно сброшены в море. Но капудан-паша был упрям и настойчив. Хорошо зная русских, легкого успеха он и не ожидал.