Даргер и Довесок
Шрифт:
Поэтому, не будучи полным идиотом, Евгений развернул коня и помчался как ветер в штаб армии, чтобы доложить о подвиге, прежде чем другие успеют приписать его себе.
По изложении рапорта Евгений, разумеется, был немедленно арестован за пьянство на посту. Штабу потребовались сутки, чтобы принять реальность великана. Зато потом заявление Евгения приняли и подшили, и таким образом оно обрело статус официального. История разлетелась по городу, и юноша мог ожидать скорого освобождения. Будучи благородного происхождения и воспитания, он не сомневался, что повышение по службе не заставит
Именно там Евгений познакомился с заключенным помладше его самого, арестованным за мародерство.
— Я сам виноват, — весело признался Анатолий. — Зря я тогда не остановился, а то ведь городская стража опомнилась и замела меня. Но меня обуяла жадность, поэтому куковать мне на княжеских харчах ближайшие полгода.
Слух о том, что князь Московии предательски убит собственными гвардейцами, еще не просочился в народ. Однако барон Лукойл-Газпром уже планировал торжественную похоронную процессию (с пустым гробом человеческого размера, поскольку истинная природа покойного являлась государственной тайной). Гроб решили пронести между рядами виселиц с еще свежими трупами Княжеских гвардейцев.
— Единственное, что меня смущает, это что меня поймали за попыткой обчистить дом собственного дяди. Когда я выйду, мне еще предстоит страшный нагоняй от матушки.
— А чем ты обычно занимаешься? — спросил Евгений. — Когда не мародерствуешь и не шаришь по чужим домам?
— А, я бездельник, повеса, прохвост и ужасный вольнодумец, — сказал Анатолий, глядя Евгению прямо в глаза. У него самого они были зеленые и полные лукавства, но в глубине таилась печаль и бродила боль, которая делала его смех сладким и пленительным. — В зависимости от настроения, конечно.
Евгений почувствовал, как у него тает сердце.
А труп загадочного великана, даже в самой гуще общегородской катастрофы, превратился в аттракцион. У ног гиганта, выставив корзинку для пожертвований, играл струнный квартет. Уличный художник с Арбата продавал моментальные зарисовки горожан, позировавших на фоне любой части тела по собственному выбору. Плоть стремительно разлагалась, и поэтому разносчик продавал клиентам апельсины, чтобы держать плоды у носа, пока желающие позируют. Несколько женщин в скромной одежде стояли перед благородной головой, крестясь и кланяясь в молитве, — хотя никто не потрудился спросить, поминают ли они великана или благодарят Господа за его гибель. Дети, вопившие от радости, карабкались на княжеское плечо и скатывались вниз.
— Как вам нравится? — спросил художник заказчика.
Пухлый коротышка разглядывал картинку — его изобразили в небрежно-героической позе. Он важно попирал своей ногой ладонь гиганта, словно это он лично завалил чудовище, и надувал щеки.
— Хорошо, но я выгляжу немного… как-то чересчур… Можно сделать меня… помускулистее?
— Разумеется, сударь. Все включено в цену покупки.
В конце концов, это была Москва. Здесь можно получить любую вещь, если она вам по карману.
Кирилл открыл бизнес, помогая людям находить их собственные дома. Он стоял на площади Маяковского, зорко
— Доброе утро, гражданин! Похоже, у вас был тот еще вечерок. Но всем нам пришлось нелегко, сударь. У вас не получается найти дорогу домой? Вы не потерялись? Забыли, где ваш дом? Я буду рад помочь.
— Я… э… — мужчина изумленно уставился на Кирилла. — Думаю, я знаю, где мой дом, — произнес он осторожно. Очки у него съехали набекрень.
— Давайте проверим. Где у вас бумажник? Прямо во внутреннем кармане пиджака. Очень мудро, сударь. Так вору гораздо труднее до него добраться, уверяю вас! Положить его в карман брюк — все равно что выбросить. Я видел, и такое случалось, сударь, и гораздо хуже!
Кирилл открыл бумажник.
— Смотрите… Здесь говорится, что вы В. И. Дыраковский, — это вы, сударь? Да, конечно, вы — и вы живете недалеко от Патриарших прудов. Очень милый район, если мне позволено так выразиться, и пожаров поблизости пока нет. Можете отправиться к себе, поспать чуток, припрятать ценные вещи и успеть выбраться из города в полной безопасности, если что еще случится. Просто держитесь Садового кольца, потом дойдите до Спиридоновки, а через пару кварталов поверните налево. Не ошибетесь! Уверен, вы узнаете собственный дом. — Кирилл засунул бумажник обратно мужчине в пиджак, развернул его и слегка подтолкнул. — Не стоит благодарности, сударь. На моем месте так поступил бы каждый.
Кирилл стоял и махал, пока бедолага не затерялся в толпе. Затем отвернулся, чтобы тайком рассмотреть банкноты, ловко вытащенные из бумажника мужчины. Три сотни рублей. А ведь утро только начинается!
Рядом с Кириллом прогрохотала карета и резко остановилась. Женщина в вуали высунулась из окна.
— Эй, ты! — окликнула она Кирилла. — Ты, в зеленом костюме! Подойди сюда.
Кирилл приблизился, улыбаясь. Возможности открывались, казалось, повсюду.
— Могу я вам помочь, сударыня?
— Да, — женщина открыла дверцу экипажа. — Залезай.
Кирилл забрался внутрь, и незнакомка подвинулась, чтобы дать ему место. С другой стороны от нее устроились два карлика-саванта — внимательные и безмятежные, как всегда.
По приказу женщины карета снова тронулась вперед. Но вместо того, чтобы сказать, чего хочет, она принялась долго и проницательно рассматривать Кирилла. Наконец ему это надоело.
— Вы говорили, я могу вам помочь, госпожа?
— О, да. В особенности если ты та юная барышня, каковой я тебя считаю.
— Вы чего? Я не девчонка. — Кирилл потянулся к задвижке, намереваясь распахнуть дверцу и выскочить. Но дама в вуали уже держала его за шиворот. Хватка у нее была железная.
— Славная попытка, деточка. Может, тебе и удавалось дурачить других, но меня не обманешь. Я читала твое досье и знаю о тебе больше, чем ты сама. Как долго ты выдаешь себя за мальчика?
Долгие годы борьбы за выживание научили Кирилла проницательности. Лицо и поза женщины выражали веселье, насмешку, понимание — и ни тени сомнения. Она не блефовала. Уставившись себе под ноги, Кирилл пробормотал: