Даргорея
Шрифт:
– Пригодится. Неизвестно что ждет меня дальше, – думала я, оглядываясь, – куда это я попала? Горы, башня, жрецы с драконами…
В этом месте ущелье расширялось. С одной стороны, нависали скалы. С другой, склон горы стал более пологим, с лесом и полянами-проплешинами. Река, вырвавшись из теснины и получив немного свободы, разлилась. Сбавила агрессию. Но все еще свирепо тащила за собой огромные валуны.
Сумерки сгущались. Тени расползались, закручиваясь чернильными кляксами. Многоголосье леса затихло в ожидании темноты.
Ночь наступила быстро. Только последний луч заходящего солнца скрылся за седой вершиной, ущелье погрузилось во мрак.
Лес,
Мшистые пни сверлили светящимися глазами-гнилушками, гипнотизируя и нагоняя страх. Чудилось, это вовсе не пни, а злые духи, которые зарылись в землю, оставив на поверхности безобразные головы. Нависшие ветви огромного старого дуба пытались уцепиться своими корявыми сучьями-пальцами и затащить в раззявленную пасть прогнившего дупла.
Вдруг внутри что-то гукнуло. Встрепенулось. И уставилось мертвенно желтыми плошками глаз, наводя животный ужас. И тут же резко и бесшумно взмыло вверх, распластав крылья.
– Ух. Напугала. Это неясыть. Ночной пернатый охотник, – облегченно вздохнула.
Вспыхнули и понеслись веселым хороводом, как блуждающие огоньки, светлячки. Где-то вдалеке заплакал, заскулил шакал. Ему ответил второй. И вскоре, как хор игошей 31 – отверженных малолетних душ, леденил кровь заунывный шакалий перепев.
Шум реки доносился то шепотом переката по камням, то стонами, переходящими в рев. Холодный ветер свистел, принося незнакомые запахи.
31
Игоши – устаревшее казачье, неприкаянные души, призраки отверженных, умерщвленных детей.
Каждый шорох напрягал, дергал за оголенные нервы. Каждый звук скручивал все внутри до боли. Каждый запах заставлял пробуждаться из глубин сознания дикую, первобытную суть.
Проснувшимся внутри меня звериным чутьем, где-то на уровне спинного мозга, я ощущала приближение погони. Но и в лес идти нельзя. Шакалы обычно охотятся в одиночку или парами. А вот если голодные и собьются в стаю, то может не поздоровиться. Шакалью стаю и волки, извечные их враги, обходят стороной. Преследователи, как пить дать будут с собаками. Не уйти далеко, быстро настигнут. Самое верное решение – спуститься к реке да идти по воде вниз по течению. Так можно оторваться от погони, сбить со следа ищеек.
Странный и страшный сон снился мне в детстве несколько раз. Ночь. Шум воды. Я маленькая у мамы на руках. Она бежит без оглядки, прижимая меня к груди. С ее губ вместе с хрипом срываются слова молитвы. За нами гонятся. Мост. Мама бежит по хлипким доскам. Мужчина настигает нас. Я слышу его сиплое дыхание. Мама спотыкается. Вскрик. Я лечу в черную бездну. Но упасть не успеваю. Резко взмываю вверх и… просыпаюсь, сжавшись в комок. Мне страшно. Тяжело дышу, вытирая пот. Долго не могу прийти в себя. Почему этот сон вдруг всплыл в памяти?
Черным платком меня накрыло чувство, что когда-то я была здесь. Погоня. Мурашки по коже. Понимаю, что теряю драгоценное время. Но как заставить себя сделать шаг? Туда, к безумствующей реке. В черноту ночи.
Собралась.
Присела на большой плоский валун у самого берега. Стянула сапоги, носки. Закатала штанины.
– А в воду ступить страшно. Если здесь такие ящеры водятся, кто его знает, какие чудища в реке обитать могут? – Глядя на черные перекаты волн, думала я, – и ночь темная, хоть глаз выколи. Идти по воде осторожно придется, чтобы течением не сбило и не унесло.
Вздохнув, поднялась и шагнула в ледяную воду. Мурашки пробежали до самой макушки. Передернулась от холода. Да, водица в горных реках и летом студеная. Осторожно ощупывая ногами скользкие камни, скрытые ночной темнотой и потоком, побрела по щиколотку в воде. Впереди берег становился более крутым, густо заросшим кустами бредины 32 . Виднелись выброшенные рекой валуны и ветви деревьев. Там еще осторожней идти придется, чтобы не оступиться и не пораниться.
32
Бредина, козья ива – растение семейства ивовых, растет у рек, водоемов, предпочитает каменистые почвы, на солнечной стороне ветви спускаются до земли. Относится к лекарственным растениям, из коры готовят отвар для снижения жара.
Я и трехсот метров не прошла, как услышала вдалеке лай собак. Оглянулась. Среди деревьев маячили огни факелов. Ветер донес звуки голосов. Я ускорила шаг, почти бежала, соскальзывала с камней. Нужно было быстрее добраться до завалов у берега. То, что раньше казалось мне труднопреодолимым препятствием, сейчас манило, обещало укрытие. Голоса приближались. Я добралась до завалов камней и веток. Перебираясь через корягу, оступилась и провалилась до пояса в воду, едва сдерживая крик. Развернулась к берегу. И, карабкаясь, цепляясь за коряги и камни замерзшими пальцами, за длинными, густыми ветвями бредины, нависшей над крутым берегом, разглядела углубление. Застонала тихо от радости. На четвереньках поползла к укрытию. И едва протиснувшись в вымытый рекою грот, свернувшись калачиком, услышала над собой надрывный лай собак и голоса.
Глава 6. Погоня
Изабелла улетела на саване. Меня раздирали противоречивые чувства, впрочем, как и всех. Даже отец ее, Мирт не в силах был осознать случившееся. Такого наш народ не видел никогда. С одной стороны, хитрый Лис был прав, жрица, не совладавшая с вливающимися в нее силами стихий, вполне могла обернуться уддой. Но если вспомнить пророчество, то, наверное, так и должно было произойти. «Под белым крылом летя…» Или тело должно было умереть, а душа стать белой птицей, или… Как иначе могла девушка-жрица полететь под белым крылом? А белый кречет? Откуда он взялся и почему признал Мирта? Может быть, душа Изабеллы стала добрым вестником, а в тело вселился злой дух? Или душа Миланы прилетела на помощь дочери? Иначе птица не понеслась бы вслед Изабелле.