Дариар. Статус-кво
Шрифт:
— Почти не ошибаетесь, только вернуться обратно в реальный мир было чисто моей инициативой. Продолжайте, — он кивнул, внимательно слушая.
— А особо продолжать нечего. Где я, и что это за мир не знаю, мне только известно, что он каким-то образом связан с одним человеком. Как отсюда выбраться мне так же не известно.
— Понятно. — Он все еще с задумчивым выражением лица потер рукой подбородок. Наступила гнетущая тишина, прерывать которую я разумеется не хотел, хотя море вопросов крутилось на языке. Ничего, спешить мне некуда, пока Люмоус не сделает очередную попытку моего убийства, вот же упорный старикан, дался же я ему, как собаке второй хвост, но нет, идея фикс, да еще в столь пожилом возрасте
— А можно задать вам вопрос? — я все-таки не удержался. Не по мне предоставлять всю инициативу в чужие руки.
— Конечно, я так понимаю, у нас много времени, — он скривился и перевел взгляд на меня.
— Вот вы говорите, что вы — вампир. Как именно от вас избавились? Надоело людям, что они — пища?
— В каком смысле «люди-пища»? — он так удивился, что мне даже стало смешно. — Зачем мне есть людей?
— Ну это же закон вашего существования: вы питаетесь человеческой кровью, а донорские пункты на Дариаре я что-то не встречал ни лично, ни в упоминании кого-либо о чем-то подобном.
Луциан рассмеялся. Ржал он конечно не долго, но меня это несколько взбесило. Я что-то не то сказал? В свое время у меня в моем мире был период некоторой зацикленности на вампирах: сериальчики, книжки и тому подобные романтические сопли. Закончился этот бзик, когда я за каким-то хреном посмотрел все «Сумерки» без перерывов. После этого от любого упоминания вампиров меня слегка подташнивало.
— Что еще интересного про нас говорят, чисто из любопытства. Я потом отвечу на ваши вопросы, но мне очень хочется знать до чего доходит человеческая молва. — Он действительно выглядел настолько заинтересованным, что я даже смутился.
— Ну, вампиры бояться солнца, не отражаются в зеркале, они бессмертны, пьют человеческую кровь и бояться определенные виды деревьев. Хотя по последнему пункту у меня всегда были вопросы, хотя бы, почему именно эти деревья, но не суть. Да и они бывшие люди, которых обратили другие вампиры. Судя по вашему внешнему виду, вы на человека не слишком похожи.
— Доргон, какой бред, — он усмехнулся и покачал головой. — Из какого вы мира, Дмитрий, и что за вампиры у вас такие странные? А вампирами они как становятся?
— Вот здесь имеется уйма разных теорий, кто-то уверен, что это вирус, кто-то, что магия. В общем, теории разные, но в основе своей лежит укус, вроде есть для этого такой пошлый научный термин, да, вспомнил трансмиссионное заражение, — говорил я, все больше сомневаясь в своих знаниях о вампирах.
— А едят они каждый день? — продолжил допытывать у меня подробности Луциан.
— Понятия не имею, я не встречал вампиров, до тебя, наверное, каждый, — прорычал я.
— Не злись. Просто такого бреда я давно не слышал, — вот так незаметно мы все же перешли на «ты». — Только подумай, что если бы вампиры питались каждый день и превращали в себе подобных через укус, то максимум за неделю любой мир превратился бы в обиталище вампиров, которые бы элементарно вымерли от голода. — Он в очередной раз рассмеялся. Когда Луциан успокоился, то слегка наклонился вперед и стал более серьезен. — Вампиры, по крайней мере, на Дариаре, действительно бессмертны в естественном плане. Мы не стареем, не болеем, не можем умереть от старости, но нас можно убить, как любое другое существо. Без головы или сердца не может существовать ни человек, ни оборотень, ни эльф, ни вампир. Даже Боги испытают определенные трудности, лишившись одной из этих частей тела. Нас было не много по численности. Вампирами не становятся, они рождаются, причем, чтобы родился именно вампир необходим союз вампира и человека, но не каждый человек был готов связать свою жизнь с нами. Да,
— Так, стоп. Получается, что вы такие же Тени, только более прокаченные и совершенные?
— Нет в мире совершенства, — он покачал головой, — но да, мы просто воины.
— Но почему от вас избавились? — я удивился. Никто в здравом уме не стал бы избавляться от такого оружия, если конечно он говорит правду, и он такой просто изысканный боец.
— Потому что видели в нас опасность и угрозу. Когда началось восстание, сначала ударили по тем, кто мог нести угрозу заговорщикам и которые были преданы Совету. Оборотни, вампиры, темные эльфы, драконы. Человек бы не смог ничего противопоставить нам, но на стороне людей был Ковен магов, а удар был крайне продуманный и внезапный. Как итог: переворот свершился, эльфов сгребли под одну гребенку и изгнали, оставшиеся в живых драконы ушли, а малочисленных вампиров и оборотней просто не стало. Вот и все.
— О каком перевороте ты говоришь? — а теперь задумался и я. Что-то случилось давно и это не только изгнание эльфов из Совета. То ли Лавинаэль что-то целенаправленно скрывал, то ли что-то еще и причем как я понял, Кеннета ведут по какой-то тропе, подпирая, что ни дай местные Боги и их секретарши, не свернул куда-нибудь в сторону. Подпирают причем со всех сторон, чтобы он дошел куда-то вляпался в еще более неприятное дерьмо, чем в Совет. Да что в Кеннете такого особенного? Он же обычный пацан. Или все-таки не совсем обычный?
— Я так понимаю, историю Дариара ты не знаешь? — Луциан снова откинулся на спинку своего стула.
— Абсолютно. — Я кивнул довольно рассеянно.
— Давным-давно Дариар не был единым государством. Он был разбит на тринадцать государств, которые вечно воевали между собой, стараясь откусить кусок побольше от земель своего соседа. Раскария — самое большое государство, где было наибольшее сосредоточение магии и магов и Сомерсет, где располагался самый первый Гарнизон, всегда находился вне этих междоусобных войн. С одной стороны — маги, с другой — измененные, как нас называли остальные. Когда количество смертей, эпидемий чумы и голод захлестнули почти все земли и начали затрагивать Раскарию и Сомерсет, две великие державы объединились и нанесли единовременный удар по ослабленным землям, буквально сметая со своего пути недовольных. Прошел ни один десяток лет, когда Дариар стал существовать всего двумя государствами. Прикинув, что последующие войны станут неизбежными, был заключен союз, который подразумевал, что Дариар становится неделимым. Землю разбили на участки и посадили туда доверенных лиц.
— А потом доверенные лица стали хотеть большего и решили быть не только на побегушках у старших, а править самим.
— Совершенно верно. Что и как сейчас происходит мне неизвестно. Когда я умер, переворот был в самом разгаре и уже тогда было понятно, что Совет в том составе, в котором он существовал, не может ничего противопоставить бунтовщикам. — Луциан развел руки в стороны.
— Но почему Дариар до сих пор един? — что-то не вязалось в этой истории. Невозможно управлять такой большой страной не ожидая того, что кто-то не захочет власти немного больше, чем быть наместником или герцогом на определенном клочке земли.