Дариус Дорван. Наемник
Шрифт:
Затем повернулся и зашагал в открытые ворота замка, где топтался усиленный караул по случаю визита его величества.
«Этого еще не хватало, — у Дариуса мгновенно испортилось настроение. — Но ничего, я сумею отказаться от любого его предложения, каким бы оно ни было».
— Ваша милость! — подал вдруг голос Кабир.
Эдвайстел обернулся на зов: чего еще?
— Ваша милость. Мы привезли с собой головы гмурнов. Что прикажете с ними сделать?
Все посмотрели на молодую кобылку, чей груз состоял только из двух связанных между собой мешков, покрытых бурыми пятнами
Барон поморщился при виде множества мух, вившихся вокруг мешков.
— Избавьтесь от них, им место на ближайшей помойке. Что-то еще? — И он снова обвел всех взглядом.
«Вряд ли его величество заинтересуют головы этих нелюдей. А вот взглянуть на наемника, отправившего на тот свет стольких гмурнов, король может и изъявить желание», — подумал он.
«Удачно мне Гамоль прислал этого наемника, Дорвана, — размышлял барон, шагая по внутренним покоям замка. — Возможно, кто-нибудь справился бы и не хуже его, хотя и очень сомневаюсь. А самое главное — как все вовремя, будто по заказу. Надо обязательно будет Гамоля поблагодарить».
О том, что король прибудет к нему в баронство, Эдвайстела известили заранее. Недаром же столько золота уходит на то, чтобы оплачивать глаза и уши при дворе короля Фрамона.
Его величество гостил у него уже второй день, но пока еще не задал ни одного каверзного вопроса. А он их задаст обязательно, причем в самый неподходящий момент. Натура у него такая, даже при дворе никто не знает, что произойдет в следующее мгновение. А уж там собрались такие люди, что все понимают с полувзгляда, полуслова, стараясь предвосхитить все желания короля.
«Но не в случае с Фрамоном, — размышлял Эдвайстел. — Его величество понять не может никто».
Король способен пропустить мимо ушей чью-то неудачную шутку, за которую его отец как минимум прогнал бы с глаз долой, а то и вовсе подверг опале. И в то же время прийти в ярость из-за, казалось бы, совсем невинной фразы.
«Возможно, все дело в крови», — подумал барон и тут же старательно отогнал от себя эту поистине крамольную мысль от греха подальше.
Эдвайстел был заядлым лошадником и, сложись дела более удачно, только бы лошадьми и занимался, да и годы уже не те. И уж кому как не ему знать, что не дождешься никогда от породистой кобылы хорошего приплода, если ее хотя бы раз покрыл залетный жеребец.
— Так, парни, вы сами все слышали, — обратился Дариус к наемникам после того, как человек барона расплатился с ними, а деньги были тщательно пересчитаны и поделены. — Мы остаемся здесь с Галугом и Торианом, остальные едут в Аннейд. Только добычу не растеряйте, — напутствовал он.
Хотя о Ториане с Галугом барон не сказал ничего, Дариус решил оставить их при себе. Так будет спокойнее и ему, да и им самим тоже. Вскоре Аннейд вздрогнет от гульбы его котерии, хотя чего уж, заслужили ребята. Ну а Галугу с Торианом придется потерпеть до Табалорна, уже недолго осталось.
Неожиданно
— Дурень, самого короля увидишь, — объяснял ему Ториан, на что тот только скривил лицо:
— А то я их не видел никогда. Нашего так целых три раза.
Дариус внимательно посмотрел на него и движением головы отозвал Кабира в сторону.
— Слушаю тебя, гонорт, — первым начал Кабир. Глаза у него горели в предвкушении того, что в скором времени должно случиться: мед, вино, пиво рекой, всяческие яства, внимательные слушатели, жадно ловящие каждое слово о схватке с самими гмурнами. Тугие бедра и упругая грудь какой-нибудь красотки, категорически не желающей слазить с колен героя. И в довершение всего — жаркие ее объятия.
— Кабир, — начал Дариус, — просьба у меня к тебе.
— Не вопрос, гонорт, говори, что надо, сделаю, — широко улыбнулся тот.
— Ты уж присмотри за Галугом. Сам знаешь, много ему не нужно. Хлебнет лишнего — таких дел может натворить!.. Пусть он гуляет, как и все, только одного его никуда не отпускай.
Всем Галуг хорош: и следопыт, и лучник, и ходок неутомимый, но только когда дело не касается выпивки. Стоит ему лишь пригубить, и от него можно ждать все, что угодно, а сам он поутру не помнит ничего.
— Хорошо, — еще шире улыбнулся Кабир, — присмотрю, будь спокоен. — Затем вздохнул: — Жаль, что тебя сегодня вечером с нами не будет: на кого я пальцем тыкать буду, рассказывая, кто стольких гмурнов один положил?
— Потычешь еще, будет время, — обнадежил его Дариус.
Сахей терпеливо ждал все время разговора, затем подхватил под уздцы коня Дорвана и повел его в конюшню, расположенную внутри замка.
С Жаниром Дариус договорился, обменяв Басура на одну из тех трех лошадей, что являлись его добычей. Размен, может быть, и неравноценный, но Жанир пошел на него легко, заявив:
— Чего уж там, я среди лошадок всю жизнь. И потому знаю, как сложно найти среди них именно свою. Да и вижу я, как ты на коня смотришь. Не соглашусь — украдешь ведь? — рассмеялся он.
— Украду, — кивнул Дариус, — если договориться не удастся, — и тоже рассмеялся.
Огромный замок Эдвайстела выглядел чуть ли не крепостью, Дорван оценил это еще тогда, когда прибыл в Аннейд с посланием для барона. Высокие стены, угловые и надвратная башни. И над всем этим возвышался донжон, сам по себе смотревшийся замком в замке. Где-то там, внутри, находился король Фрамон. Но Дариусу было не до него, он пытался не злиться, что придется задержаться, да еще и по неведомой ему причине.
Определив коней в стойло, Сахей проводил его и Ториана в крохотную комнату, явно предназначенную для прислуги. Стол, сколоченный из толстых досок, над ним небольшое окно, сквозь которое видна верхняя часть крепостной стены с зубцами, лежанки, покрытые овчиной, — и все. Но хорошо уже то, что, кроме них, в комнате не будет жить никто, хотя лежанок оказалось целых четыре. С королем в замок прибыла чуть ли не половина двора, и потому их вполне могли поселить в какой-нибудь общей комнате, где вповалку спят с десяток людей. Но обошлось.