Дарованный остров
Шрифт:
— Ха-ха, — рассмеялась Лавашка, — ну, ты и фантазер! Это же Мудрена, она нашу деревню от него спасла. И сейчас выручила из беды.
Загадочная волшебница не стала преследовать Дебори, да и братьев его она не убила, а только усыпила своими стрелами. Когда они проснутся, то, как заново родятся с памятью чистой, как первый снег. Мудрена — как ее назвала Лавашка — подошла к раненному Шумми и, погладив его по голове, привела в сознание.
— Теперь вы здоровы, довольны и рады, От всех покушений избавлены мной, Бегите в деревню знакомой— Не получится, — вздохнул Буги. — Как же Юниэр и Мириэль? Мы, что, их больше никогда не увидим? Ведь они с нами в деревню шли, мы к ним привыкли.
— Скажи, что случилось с твоими друзьями, куда все бежали, где их потеряли?
— Друзей обманул Дебори-балбес, попали они в Зачарованный лес, — угрюмо ответил Буги: в новой знакомой его раздражала манера разговаривать.
— Да, ты что! — испуганно воскликнул Шумми. — Что же с ними будет теперь?
— Навеки в озерных чертогах замрут, Найдут они там покой и приют. Так, все, кто в таинственный лес попадают, О мире и прошлом, увы, забывают. Себя посвящают они красоте, Чужие друг другу, чужие себе. Блуждают они в лабиринте озер, Не в силах порвать иллюзий узор.— И ничего нельзя сделать?! — умоляющим голосом спросил Шумми. — Они такие молодые, красивые. Неужели вот такой конец?
— Да, Шумми. Не послушать тебе больше нуменорских песенок, — проговорил Буги, но было заметно, что на душе у него тяжело. Юниэр с такой готовностью согласился идти спасать хоббичью деревню, и вот, на тебе! Попал в ловушку, из которой выхода нет. Он почему-то злился на Мудрену за то, что она так ловко справилась со всеми недругами. «Что ж она раньше не подоспела, такая способная?» — думал он.
Мудрена между тем нахмурила брови и задумалась.
— Представьте-ка быстро друзей вы своих,
Как можно отчетливей вспомните их, — обратилась она к Буги и Шумми.
Те повиновались, у них загорелась маленькая надежда, что колдунья что-нибудь сделает. Но надежда была крошечная, так как, на взгляд Буги, колдунья была слишком молодая и не внушала доверия. Мудрена зафиксировала один глаз на Буги, другой на Шумми, напряглась и воссоздала для себя образы, возникшие у хоббитов. То, что она увидела, удивило ее.
— Достойных людей повстречали вы оба, Не знаю, когда их увидите снова, Их мысль попытаюсь привлечь я извне, И больше, чем вам нужны они мне. Придем мы сейчас к моему шалашу, Меня не тревожить, я вас попрошу. Не день и не два я буду молчать, Меня в это время нельзя отвлекать.Трое хоббитов пошли вслед за Мудреной, разговаривая шепотом, боясь нарушить ее сосредоточенность. Буги исподтишка наблюдал за колдуньей. Она шла, легко переступая босыми ногами, подвластная тому особому ритму, в котором жила.
— Лавашка, — попросил он, — кто она такая, расскажи?
— А, никто толком не знает, — ответила та, — пришла к нам в деревню, и все песни
— Как же так получилось, что ты гномам попалась, раз у нас в деревне такая могущественная колдунья объявилась? — спросил Шумми.
— Она не всегда у нас живет, пропадает куда-то время от времени. А эти твердолобые мочалки напали на меня в лесу, когда я за медом лазала.
— Ну-ну, продолжай, — усмехнулся Буги, — зачем это ты им понадобилась?
— Раз поймали, значит, понадобилась, — тряхнула челкой Лавашка, — ненужных не ловят. Может, я тайну какую-то знаю, тебе-то что?
— А-а-а, — протянул Буги, — тайну значит? А как насчет клада?
— Клад, — подмигнула Лавашка, — это мое приданное. Не скромно об этом выспрашивать. Разве что ты, Буги, жениться на мне захочешь, когда я подрасту?
— Ни в коем случае, — отскочил от нее Буги, — пусть у меня коленки облысеют, если такая мысль хотя бы раз придет мне в голову.
— Ну, вот и не любопытствуй, — рассмеялась Лавашка, — я свое приданное от всех прячу. Она покосилась на Шумми, но тот сделал серьезное лицо и не проявил к ней никакого интереса. Шумми считал Лавашку маленькой девчонкой, недостойной его внимания, и Лавашка вздохнула.
Они подошли к постройке, сплетенной из ивовых веток с конусообразной крышей. Как и все, что принадлежало Мудрене, ее шалаш отличался простотой и аккуратностью. Мудрена вошла в свое жилище, села на циновку и сосредоточилась. Хоббиты устроились неподалеку, чтобы охранять ее убежище от всяких посягательств, никто не должен был помешать Мудрене вызволять из беды их друзей.
Мириэль и Юниэр не вернулись назад, когда поняли, что потеряли след гномов.
— Мы их не догоним, — сказала Мириэль, удивленно оглядываясь по сторонам.
— Я никогда не видел такого красивого места! — восхищенно воскликнул Юниэр.
— Я тоже. Но здесь все слишком совершенно, чтобы быть настоящим.
И, действительно, было чему изумиться. Повсюду их окружала феерия тропических красок: насыщенная яркая зелень, роскошные цветы благодатного лета: пестрые орхидеи, королевские магнолии, источающие томительно-сладкий аромат бледно-палевые и винно-фиолетовые розы. Гигантские папоротники смыкались и расходились вновь, словно волнистые веера с причудливым рисунком. Они подошли к небольшому овальному озеру аквамариновой прозрачности, вода в нем была холодная и чистая, с золотистыми чешуйками слюды на дне. Даже разноцветная галька на берегу казалась отмытой до блеска. В центре озера фонтаны взмывали ввысь и, коснувшись безупречного неба, обрушивались вниз светоносной пылью. А на противоположном берегу ленивые водопады, опоясанные радугой, свергали струи воды с мраморных гор. Ни одного пожухшего листочка не было на деревьях, ни одного изъяна в безукоризненных формах. Любая, даже самая мелкая деталь, поражала изысканностью. И плоды в этом благодатном месте казались совершенными, гроздья винограда светились солнечным блеском и оказались медово-сладкими и ароматными на вкус