Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
— Это мы с тобой поздно встретились.
— Я как раз об этом, — кивнул Вейдер. — Нет, Траун меня талантливей. Как военный. Надо уметь делать различия в источнике того или иного действия. И в эффекте. Не забывай, я прежде всего одарённый. Мои военные победы часто продиктованы не выдающимися способностями стратега и тактика. Я чувствую рисунок боя непосредственно в ходе боя. А Траун бой прогнозирует и вычисляет. Я действую подчас по обстановке, благо что вижу и реагирую на неё мгновенно. А Траун подчиняет себе схему боя ещё до
— Пап, а кто такие чиссы?
Вейдер встал посреди коридора и стал хохотать.
— Я и болван! — отиспускав серию своих утробных смеховых звуков, сказал он. У Люка эти звуки уже не вызывали оторопи. Он к ним как-то сразу привык. — Ну конечно… Это закрытая информация. Чиссы — народ, которые живут на условно нижней спирали галактики в секторе Ф3 так называемых Неизведанных регионов. У них там целая империя.
— И вы подчинили её? И Траун решил служить…
— Нет, мы её не подчиняли. Мы заключили с ней договор о ненападении. Траун — изгнанник своего народа.
— За что?
— За то, что логику боевых действий предпочёл правилам тамошней военной морали. У них почему-то не принято наносить упреждающие удары. Это пятно. Воин не должен расставлять ловушки врагу. Воин должен выходить на честный поединок с открытым забралом. А то, что в некоторых случаях это означает его неизбежную гибель, никого не волнует. Траун, кстати, никогда не был трусом. Он всего лишь очень умный тактик, который органически не понимает, почему нельзя воспользоваться ситуацией и промахом врага. Словом, всё закончилось к взаимному удовольствию. Мы заключили с чиссами пакт, а опальный чисс нашёл себе поле применения своих талантов. Вторую родину.
— И остальные не возмущались? Люди, я имею в виду.
— Я им повозмущаюсь, — коротко ответил Вейдер. — Да и у императора рука тяжёлая. Конечно, всегда приходится учитывать реакцию. Но, например, все люди из флота, которым командует Траун, души в нём не чают. Это доходит уже до благоговения. Они за ним в чёрную дыру полетят. Потому что будут знать: это не самоубийство, а очередной гениальный план. Траун — одна из самых удачных наших находок.
— Находок? Он не вещь.
— Он мой друг, — пожал плечами Вейдер.
Теперь остановился Люк. Ему надо было переварить эту фразу.
— А у тебя есть друзья?
— Лучше спроси, есть ли друзья у Трауна, — с каменной серьёзностью ответил Тёмный лорд ситхов. — Он такая коробочка, что мой скафандр перед ней — открытый костюм для пляжа. Мы оба достаточно одиноки в окружающем нас мире. Практически одинаково чужеродны, обособлены и необщительны. И оба в какой-то мере выдающиеся личности. Сойтись было очень просто.
Люк медленно кивнул головой. Он начинал понимать.
— А ещё… у тебя были друзья?
— Были или есть? — сухо спросил Вейдер.
— Есть. И вообще, кто для
Вейдер с лёгким удивлением посмотрел на Люка.
— Тебе мои вопросы кажутся ребячеством? — тут же спросил тот.
— Быть может, — медленно ответил Вейдер. — Да. Впрочем, ты ведь ничего обо мне не знаешь. Определение? Всё довольно просто. Существа, которым я доверяю, закрыв глаза. И которым смогу подставить спину. В сущности, чисто военное определение.
— Военное?
— Воинское, — лорд Вейдер пожал плечами. — Это ещё остатки из дурной молодости.
— Ты считаешь свою молодость дурной?
— Любая молодость глупа, — ответил Вейдер. — Но бывает разная глупость. Есть такая, которая посильней любого ума. А есть… — он издал сухой хмык.
— И какая была у тебя?
— Разная.
— Пап, скажи честно, а император… когда ты понял, что император…
— Что?
— Сам не знаю, как сказать…
Он почувствовал, что отец быстро усмехнулся.
— Слово «друг» к молодому идиоту мог применить только великодушный великий канцлер, — сказал тот. — Не с чем там было ещё дружить…
— Неправда.
В прикосновении Силы — аналог удивлённо приподнятых бровей.
— Я знаю. Отцы ведь дружат со своими даже совсем маленькими сыновьями. Я видел. Говорят же: мой отец — мне друг…
На него смотрели пристально и внимательно, наверно, с минуту.
— Ну и кто наболтал тебе про Мустафар?
— Лея…
От неожиданности Люк не успел подумать.
— И ты меня сразу пожалел.
— Нет, — ответил Люк честно. И покраснел. — Я пожалел себя. Если бы не Мустафар, нас бы не разлучили.
— Вот оно что…
Тон, которым были произнесены эти слова, был более чем серьёзен. Вейдер внимательно смотрел на Люка.
— Я понимаю.
— Правда?
Тёмный лорд спокойно кивнул.
— Конечно, — произнёс он. — Самое сильное воздействие производит не боль за другого. Наиболее сильно действует осознание собственной потери.
Он задумался.
— Ещё мы хорошо сошлись с Исард, — сказал он внезапно. — За последние месяцы. Впрочем, я всегда испытывал к ней симпатию.
— Исард? Йсанне Исард, директор разведки?!
— А что тебя так пугает?
— Но она же… маньячка.
— Да? То же самое можно сказать про многих героев Альянса. С точки зрения Империи.
— Но это не точка зрения Альянса, — ответил Люк. — Так думают об Исард в самой империи.
— И что о ней думают?
— Её называют Снежная королева, — сказал Люк.
— Знаю, — усмешка.
— Она очень жестока, — продолжил Люк. — Одна из самых жестоких людей на этом посту за всё время существования Империи, — Люк смотрел отцу в линзы. — В её заведении люди исчезают бесследно. Говорят об особом психологическом воздействии, которое она применяет к задержанным. Говорят, что она находит удовольствие в допросе. Говорят, она нетерпима и беспощадна. Говорят…