Дартмур
Шрифт:
— Выбор есть всегда, — произнес, четко разделяя слова. — И ты сделал неверный.
— Я не хот…
Хруст челюсти заглушил звук. Ладонь вдавила голову в стол с глухим стуком, отключая Корна. Он свалился на пол мешком.
Дейвил повернулся к выходу.
Майлз, стоя в дверях, запустил пятерню в волосы.
— По делу? Или приступ ревности?
Не до шуток.
— Фоукс у отца в поместье, — бросил на ходу, не задерживаясь. — Ты со мной?
Единственный, кому он доверял как
— Я на глупые риторические вопросы не отвечаю.
Позволил себе усмехнуться, просчитывая в уме возможные варианты развития событий.
Получить кристаллы перехода у Брауни не проблема. Пожалуй, самая легкая задача из всех.
Эпизод 76. Немного не повезло
Здесь нет часов. Никакого понимания времени.
Сколько она уже заперта?
Казалось, бесконечно долго. Целую вечность.
Ей не давали покоя последние события. Лицо Корна, которому якобы жаль.
Сволочь! Приволок ее сюда, бросил, и наверняка трусливо молчит.
Конечно, он не пойдет к Шаму. Зачем самому идти на смерть? В лучшем случае отделается тяжелыми травмами. Но он не станет подставляться добровольно.
Девочки знают, с кем она ушла из большого зала. Видели. И это радовало. Только… кто забьет тревогу? Кто обеспокоится ее отсутствием?
Шам?
Тепло растеклось внутри, согревая на короткое мгновение.
Едва ли он кинется с расспросами к ее подругам. И что? Побежит искать Феликсу по школе?
Это смешно.
Нет, надо гнать прочь угнетающие мысли.
"Вроде как: радуйся, что одна в комнате, а не с толпой мужиков".
И в обычной комнате, а не пыточной камере.
Да, определенно повезло.
Только оптимизма все равно не внушает.
Окна защищены, выбраться через них не удастся. И расстояние до земли пугало. Скорее сломает себе шею или ногу. Может, две сразу. Далеко убежит с такими травмами?
Боже, кому вообще понадобилось ее похищать? Она ведь не дочь важных персон, она не выдающийся маг. Отброс!
Приложила ладонь ко лбу, меряя шагами комнату.
Спокойно сидеть и ждать невыносимо. К ней точно должны прийти. Не просто же так заперли? Очевидно, что-то прояснится.
Хоть чуть-чуть.
Или оставят здесь без еды умирать долгой и мучительной смертью?
Слишком пафосно для такой банальной пытки.
За все время тут она не слышала никаких звуков за дверью. И сейчас, уловив едва слышимые звуки, тошнота вернулась. Дыхание участилось, взгляд заметался по комнате, хоть она уже успела ее изучить.
Кулаки сжимались и разжимались, колени подогнулись.
Устояла. И даже слыша щелчок замка — не свалилась под ноги неизвестным, а встретила прямым взглядом.
Наполненным страхом,
Дверь открылась, на долю секунд оставляя перед глазами коридор и громилу.
"Дыши ровно, Феликса. Хотя бы попытайся".
Успокаивала себя, оглушенная собственными захлебывающимися воздухом звуками.
Волна самоуверенности и надменности окатила ее. Она отшатнулась назад. И снова. Пока узкий подоконник не надавил на поясницу.
Она совершенно точно никогда прежде не видела этого мужчину. Но он казался знакомым.
Черты лица и манера держаться, преподносить себя.
Да, она знала ее. Слишком хорошо. Настолько, что стало страшно. Сильнее, чем прежде.
Он совершенно нагло осмотрел ее с головы до ног. Придирчиво-оценивающе, словно выставлял мысленно плюсы и минусы каждому участку ее тела.
— Бывало и лучше, — пренебрежительно вынес свой вердикт.
Не удержалась, посмотрела на себя сверху вниз.
Боже, что вообще это значит?!
Какого черта?
Это ведь отец Шама? Подбородок, скулы — слишком похожи, чтобы спутать.
Глаза другие, волосы, а в остальном…
— Знаешь, кто я?
Тон выражал абсолютное безразличие. И он насквозь пропитан наплевательским высокомерием.
Дверь закрылась, но щелчка замка не последовало.
Выходит, громила ждет снаружи.
— Догадываюсь, — сглотнула вязкую слюну, наблюдая за мужчиной.
Он расстегнул пуговицу пиджака, усаживаясь в кресло. Источая силу, власть.
Над ней, над ситуацией в целом.
Все это ощущалось интуитивно. И казалось чертовски верным.
— Ну?
Показное любопытство вызвало желание скривиться. Но она сдержалась.
Незачем дразнить гиену куском мяса.
— Дейвил-старший. Вы отец Шама, верно?
Усмехнулся, качнув головой. Направил на нее прямой холодный взгляд.
Обжигающий льдом. Бесчувственный.
Жуткий.
— Шама, — протянул по слогам совершенно издевательски, и снова хмыкнул.
Ее передернуло от этого тона, голоса, и как он произнес имя собственного сына.
— Я отец, да, — кивнул, подтверждая очевидное с отвратительной улыбочкой. — А ты его новая игрушка.
Сжала руки под грудью от такого откровенного плевка.
Взгляд снова придирчиво заскользил по ней. Мерзкое ощущение. Словно ее щупают, лапают, раздевают без разрешения.
Гадко.
— Весьма посредственная, — выдал заключение с видимым разочарованием. — Совсем размяк. Раскис! Бросаться на отбросов.
Недовольно качнул головой, продолжая визуальное насилие.
— Оттрахать и выбросить — все, на что ты годишься. Но тащить в свою постель?