Дарующая жизнь
Шрифт:
– Сумка, – прохрипел человек. – Нагрудная кожаная сумка. Где она?
Я огляделся вокруг, но только тела издыхающих гоблинов мяли собой веселые колокольчики.
– Сумка… – Силы начали оставлять умирающего. – Они забрали ее… Пока я сражался…
– Что там было? – спросил я. – Скажи, и я найду это.
– Сумка… – проговорил человек.
Его тело начало вздрагивать, кровавая пена показалась на пересохших губах.
– Путь… – произнес он. – Путь че…
Его глаза закатились. Несчастный все еще оставался в сознании,
– У него поврежден позвоночник, Майкл, – отрывисто сказала она. – Нервы оплавились от ионной вспышки. Он не выживет.
– Я знаю, – ответил я.
Франсуаз ласково прикоснулась рукой к лицу умирающего, и тот улыбнулся – едва заметно.
Девушка резко повернула его голову и сломала человеку шею, чтобы прекратить его страдания.
Утренняя роса блестела в чашах белых колокольчиков.
2
– Гоблины ограбили его? – спросила девушка. – Грязные твари.
Она перекинула тело человека через седло гнедого и вела лошадь в поводу.
– Нет, – ответил я. – Они его не ограбили.
Девушка настороженно взглянула на меня. Не знаю, что ей понравилось меньше – мои слова или то, каким тоном они были произнесены.
– Тогда что? – спросила она. – Гоблины всегда грабят людей. Зачем им еще было на него нападать.
– Да, – произнес я. – И нет. Гоблины убили era потому, что хотели ограбить. Они забрали у него кожаную сумку, что он носил на груди. Но они его не ограбили.
Лицо Франсуаз стало злым и нетерпеливым. Ей очень хотелось сказать что-либо вроде «Говори толком», но по опыту она хорошо знает, что делать этого не следует.
Я вынул огромные часы-луковицу, которые ношу на длинной золотой цепочке. Открыв крышку, я взглянул на циферблат и нажатием пальца переключил его на расписание мероприятий, запланированных на ближайшую неделю в окрестностях лесов Артании.
Мне пришлось признать, что ни выставка фарфоровых статуэток, открываемая в замке дворфского виконта, ни народные гуляния в долине не смогут привлечь внимания Франсуаз.
Тогда я переключил часы на список магазинов и лавок и там нашел то, что искал.
– Что?
Терпение все же изменило девушке, но теперь я мог ей ответить.
– В городе за этим хребтом, – произнес я, – есть большой оружейный магазин. Самый известный в здешних краях.
– Он вез что-то оттуда?
Девушка начала что-то понимать, и это ее воодушевило.
– Или туда? Гоблины украли оружие?
– Нет, – покачал я головой. – У этого оружейника есть большой выбор мечей, брони и даже энергетических пистолетов. Ты говорила, что хочешь заменить некоторые из своих сюрикенов. Может быть, там окажутся подходящие.
Я встряхнул часы, чтобы сделать надписи на них четче.
– Говорят, там иногда бывают сюрикены из чешуи изумрудного дракона…
– Постой-ка.
Франсуаз
– Какого члена мы будем делать в оружейной лавке? Ты же обещал этому парню, что вернешь его сумку.
– Я верну, – ответил я.
Франсуаз встряхнула головой, но даже перемешанные, ее мысли не смогли сложиться в нужную картинку.
– Один, – пояснил я.
– Что?!
А потом сообщили, что свои обязанности невольницы она должна исполнить здесь и немедленно.
– Сильван просил нас прибыть с караваном, – продолжал я. – На это уйдет несколько дней, но мы не знаем, что у него произошло. Поэтому не станем рисковать, нарушая его инструкции. Обоз идет достаточно медленно – я еще успею его догнать. Ты же пока можешь хорошо провести время. Осмотришь достопримечательности. Посетишь обелиск. В Артании много всего интересного.
Серые глаза девушки расширились от удивления и растерянности.
– Много интересного? – переспросила она. – Майкл, ты в своем уме?
– Френки, – ответил я. – Этот человек умер веря, что я выполню его просьбу. Но я должен сделать это – один.
– Почему?
– Мне сложно объяснить.
– Это связано с тем, о чем он не успел сказать? Он говорил о дороге. Что это значило?
– Нет, – ответил я. – Он говорил не о дороге. Он говорил о пути.
Девушка остановилась, и гнедая лошадь, покорная движению поводьев, тоже замерла, наклоняя голову к земле. Она знала, что везет убитого человека, и это заставляло ее испытывать то недоступное людям чувство, которое охватывает умных животных при виде смерти.
– О пути ченселлора? – спросила она.
– Да.
Франсуаз продолжила идти, но теперь вся она изменилась. Удивление и закипающая ярость исчезли с ее прекрасного лица, а шаги стали осторожными и бесшумными, словно она подкрадывалась к стоящему в карауле солдату, готовая перерезать ему горло.
– Ты никогда не рассказывал мне об этом, – сказала она.
– Не рассказывал, – подтвердил я.
Мне казалось, что такого ответа будет достаточно, чтобы подчеркнуть – я и не хочу это делать. По всей видимости, Френки угадала мои чувства, но это не помешало ей спросить:
– Что это?
– Путь ченселлора?
Я переспросил, давая девушке возможность вставить нечто вроде: «Если не хочешь рассказывать сейчас, не надо. Я пойму. Расскажешь, когда сочтешь нужным».
Но девушка опять не повела себя так, как ей следовало бы, и я продолжал:
– Каждый человек идет в жизни определенным путем. Это основание, на котором строится учение ченселлора. Одни тропы перед человеком открыты, другие перегорожены. По одним идти легко, подругам сложно. Обычно человек избирает те дороги, что сами предлагают себя. Он не размышляет о том, что могут быть другие.