Дарующие Смерть, Коварство и Любовь
Шрифт:
…Земля горит под моими ногами…
Но это недостижимо. Такая задача выше моих сил. Я вдруг обнаружил, что одурманен путаницей собственных мыслей. Заблудился в том лабиринте, для которого не существует никакой карты, и мне самому не удается найти никаких путей, ведущих туда, где мне хотелось бы оказаться, и нет никакого ответа, способного прояснить нужный мне вопрос.
…Мне удалось бы
Ум твой таким озарить блистающим светом, который
Взорам твоим бы открыл глубоко сокровенные вещи…
Я
Кто же именно разжигает пламя, неизменно угасающее пламя?
Я записал этот вопрос. Ведь разве не это мне надо найти? Не только бессмертную память, не просто ради собственной славы… но ради блистающего света, открывающего сокровенную сущность. Дабы открыть лицо Господа. Заглянуть Ему в глаза, хоть на одно-единственное мгновение.
Я попытался зарисовать пламя свечи, вполне сознавая, что это невозможно, что оно ни на миг не остается неизменным, принимая новые неповторимые формы до тех пор, пока не расплавится весь воск, а тогда пламя зашипит и превратится в пахучий дымок и завершающую тьму.
За окном опять зашелестел дождь, на меня вдруг навалилась усталость. Голова упала на ворох бумаг словно на подушку, и я заснул прямо за столом.
ЧЕЗАРЕ
Я мерил шагами маленькую сумрачную комнату. Слушал шум дождя, лившего целую ночь. В задумчивости бродил взад и вперед. Временами читал и размышлял о прочитанном.
Меня заинтересовал доклад одного шпиона. Долгое описание разговора — множество страниц. Страницы шуршали под моими пальцами, я бегло просматривал их. И вдруг одна фраза привлекла мое внимание, и я начал читать медленнее.
ЗЕМЛЯ ГОРИТ.
Я говорил это о моих противниках. Но Макиавелли прав — это правда и для меня. Я размышлял о быстро бегущем времени. Размышлял о моей слабости.
Откуда Вителлодзо узнал, где находились мои войска? Почему ему удалось застать их врасплох? Очевидно, существует лишь один ответ: среди нас есть изменник. Но КТО?
Я перечитал другие отчеты, проанализировал прошлые разговоры. Я подвергал сомнению всех и каждого, исключая их из списка подозреваемых, одного за другим. Необходимо найти предателя. Надо учуять эту крысу. Размышления мои надолго затянулись.
Мой отец обычно говорил: «Ты слишком много думаешь». С самой юности меня одолевали мрачные размышления, навязчиво кружившие мысли…
А вдруг он умрет? Что будет, если Папа умрет СЕЙЧАС? Все рухнет… над миром сгустится тьма? Нет. Я должен быть готов.
За меня испанские кардиналы — одиннадцать человек у меня в кармане. На моей стороне кардинал д’Амбуаз [35] — пусть амбициозный, но союзник.
И есть еще старый противник — кардинал Делла Ровере. [36] Опасный враг. Этого змея надо раздавить.
Я составил запасной план на случай чрезвычайного положения. В день кончины Папы я перекрою все выходы из Рима. Делла Ровере должен быть убит. Амбуазу я дам щедрую взятку, чтобы он не претендовал на освободившийся престол. И тогда… новый Папа будет у меня в руках. Марионеточный Папа… моя рука будет держать его за задницу.
35
Жорж
36
Джулиано Делла Ровере (1443–1513) — кардинал (с 1471 г.), Папа Римский Юлий II (с ноября 1503 г.).
Но как же запечатать Рим? С имеющимися у меня войсками это нетрудно. Но если я слишком долго проторчу здесь? Что, если моя война затянется?
Мне необходимы войска в Риме — доверенные люди. Мне нужен Орсини. Вот почему Паоло еще дышит; это и объясняет то, что я подписал его дурацкий мирный договор.
Есть и иное решение. Если мне удастся завоевать Флоренцию, то надобность в услугах Папы отпадет. И если мне подчинятся Тоскана и Романья, то я буду обладать достаточной властью. Такой, как правитель Венеции. Нет, пожалуй, бери выше.
Но Флоренцию защищает Франция — вечно одна и та же проблема. Если я сделаю попытку захвата, Луи сокрушит меня.
Я должен перетянуть Флоренцию на мою сторону — взять ее не силой оружия, но силой ума. Обязывающий договор. Скромное, но многообещающее начало…
Итак, надо прижать ее посланника. Надо дать ему взятку. Использовать мое секретное оружие — любимую им шпионку. Пусть в одно ухо она шепчет ему угрозы, а в другое — соблазнительные обещания.
Я читал послания Макиавелли — он на моей стороне. Он боится меня, восхищается мной. Никколо сообщил Синьории, что они должны подписать соглашение. Он написал, что герцог опасен как противник, но может быть могущественным другом.
Макиавелли рекомендует. Макиавелли советует. Макиавелли убеждает. Но достаточно ли этого?
Мои флорентийские шпионы доложили, что Макиавелли — любимчик гонфалоньера. Содерини даст ему больше власти… если осмелится. Но у Макиавелли есть враги. И у Содерини есть враги. Им лучше действовать осторожно…
Я сидел и размышлял — в моей маленькой сумрачной комнате. Разглядывая шахматную доску с человеческими фигурами.
Размышляя… а что, если?..
Размышляя… но как лучше?..
Размышляя… и тогда…
Рассмотрел все преимущества. Прикинул затраты. И не упустил из виду, что земля горит под моими ногами.
Мне уже двадцать семь. Впереди всего пять лет.
Я сжал кулаки. Стиснул зубы.
Дождь лил как из ведра. Этот шум всю ночь отдавался у меня в ушах. Изливались дождевые потоки. Но они не в силах затушить ТУ горящую землю.
ЛЕОНАРДО
Мне приснилось, что я летаю. Во сне я стоял на крыше Палаццо Веккьо в Милане, окидывая взглядом красные черепичные крыши и серые городские стены, поблескивающие золотом в рассветных лучах леса и дальние голубые горы, где я когда-то запускал бумажных птиц и наблюдал, как они парили и ныряли в воздухе; но теперь я сам стал птицей. Или, вернее, я — человек в крылатом механизме, сходный с давно спроектированными мною самолетами. И именно я наконец прыгнул с крыши дворца, и парю, и ныряю, и взмываю ввысь… Земля подо мной отступает вниз, мир уже превратился в размытое марево разноцветных образов — как некая огромная картина, ожившая карта.