Дары мертвых богов
Шрифт:
— Позволь им войти, — сказал Ллеу и громко добавил, чтобы все слышали: — Боги Света говорят о свободе выбора. Мы не можем указывать людям, во что можно верить, а во что нельзя.
— Ты уверен? — спросил шериф, нахмурившись. — Мне не нужны неприятности.
— Я всего лишь советую, шериф, — промолвил Ллеу. — Окончательное решение, конечно же, за тобой.
Шериф перевел взгляд с Ллеу на жрицу Зебоим, а затем на паланкин. Но это не помогло. Женщина смотрела на него, прищурившись. Ллеу сказал то, что должен был сказать. Паланкин стоял у ворот, носильщицы терпеливо ждали.
Блюститель порядка выступил вперед и обратился к невидимому
— Назови свое имя и цель посещения нашего города.
Толпа затаила дыхание.
Ответа не последовало. Но затем рука — женская рука прекрасной формы — раздвинула занавеси. На тонких пальцах сверкнули красные, как кровь, драгоценные камни. Ллеу увидел сидящую в черном паланкине и широко распахнул глаза.
Он никогда в жизни не встречал такой женщины: молодая, не старше двадцати лет, с волосами цвета осенних листьев, тщательно уложенными в прическу и украшенными черным с золотом головным убором, с глазами, напоминающими кусочки янтаря, — яркими и теплыми. Ллеу показалось, что от всего мира повеяло холодом и эти глаза остались единственным источником тепла для человечества. Женщина была одета в платье из какого-то полупрозрачного материала, который откровенно намекал на то, что находится под ним, и в то же время все скрывал. В ее движениях сквозила необычайная грация, а в глазах отражалась печать знания, которым не владеет больше ни один смертный.
Женщина волновала. Она казалась опасной. Ллеу хотел повернуться и уйти с презрительным видом, но вместо этого смотрел на нее как зачарованный, не в состоянии двинуться с места.
— Меня зовут Мина, — произнесла девушка. — Я прибыла в Стаутон по той же причине, что и все остальные честные люди. — Она указала на толпу. — Чтобы разделить радость веселья по случаю прихода весны.
— Мина! — выдохнул Ллеу. — Мне знакомо это имя.
Кири-Джолит был Богом Войны и Доблести и покровительствовал Соламнийским Рыцарям. Ллеу никогда не был ни рыцарем, ни соламнийцем, но он бывал там и учился вместе с рыцарями до того, как решил посвятить свою жизнь служению Кири-Джолиту. Жрецу рассказывали истории о Войне Душ, о молодой женщине по имени Мина, которая вела армии Тьмы от одной победы к другой, и об уничтожении Великой Драконицы Малис.
— Я слышал о тебе. Ты последовательница Такхизис, — сказал Ллеу грубо.
— Богини, которая спасла мир от Великих Драконов. Богини, которую подло предали и убили, — ответила Мина. Ее янтарные глаза потемнели. — Я чту память о ней, но сейчас следую за другим Богом.
— Чемошем, — произнес Ллеу обвиняющим тоном.
— Чемошем, — подтвердила Мина, прищурившись.
— Богом Смерти! — добавил Ллеу вызывающе.
— Богом Вечной Жизни, — поправила Мина.
— Так вот как он теперь себя называет, — сказал жрец мрачно.
— Приходи ко мне, и ты все поймешь, — предложила девушка.
Ее голос был таким же теплым, как и глаза, и Ллеу внезапно осознал, что вокруг них собралась толпа и ловит каждое их слово. Теперь люди смотрели на него, с напряжением ожидая, будет ли принято это предложение, и жрец понял, к своему огорчению, что попался в ловушку. Жрец опасался, что если он откажется, то все подумают, будто он испугался Чемоша, и сделают поспешный вывод, что, должно быть, Повелитель Смерти очень могущественный Бог. Однако Ллеу не хотел разговаривать с этой женщиной, не желал даже находиться с ней рядом.
— Я только что вернулся после долгого отсутствия, — помедлив, сказал он. —
— Я тоже так думаю, — мягко произнесла Мина, но у жреца возникло чувство, что она говорит не о богословии.
Ллеу не нашел что сказать в ответ. Он вежливо поклонился и стал пробираться сквозь толпу, притворившись, что не слышит смеха и шепотков. Жрец отчаянно надеялся, что шериф не позволит этой женщине войти в город. Отправившись прямиком в Храм, он постоял немного перед статуей Кири-Джолита, чтобы найти утешение в созерцании строгого и неумолимого Бога Войны. Наконец Ллеу успокоился и, поблагодарив Бога, вернулся к своим делам, которых за время его отсутствия накопилось немало.
Что касается шерифа, то он, совершенно растерявшись при виде янтарных глаз Мины, позволил ей войти в Стаутон и указал, как попасть на самый лучший постоялый двор.
— Благодарю тебя, господин, - сказала девушка. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я поговорю с людьми? Я не доставлю никаких неприятностей. Обещаю.
Шерифу стало очень любопытно, что эта девушка может сказать жителям города и окрестностей.
— Только коротко, — предупредил он. Мина поблагодарила стража порядка и попросила носильщиц опустить паланкин на землю.
Женщины выполнили приказание. Мина распахнула занавеси и вышла.
Толпа восхищенно вздохнула при виде ее. Девушка стояла перед ними в полупрозрачном черном платье, и слабый весенний ветерок разносил запах ее духов. Мина подняла руку, требуя тишины.
— Меня зовут Мина, я Верховная Жрица Чемоша! — воскликнула она таким же звонким голосом, какой неоднократно разносился эхом над полем боя. — Он пришел в этот мир с новым посланием для вас, посланием о вечной жизни. И я хочу поделиться этим со всеми, пока нахожусь в вашем праздничном городе.
Мина вернулась в паланкин. Она заплатила шерифу пошлину, взымаемую со всех средств передвижения, и задернула полог. Носильщицы подняли паланкин и прошли в ворота. Толпа замерла в полной тишине, пока процессия не скрылась из виду. Затем люди принялись обсуждать только что происшедшее.
В конце концов, единодушно решили, что все это предвещает самый необычный Весенний Рассвет.
Глава 2
В этом году Весенний Рассвет обещал быть самым интересным из всех, что когда-либо проходили в Стаутоне. Вскоре распространился слух о том, что на постоялом дворе произошло чудо. По мере того как новость передавалась из уст в уста, люди покидали ярмарки и увеселительные заведения и торопились увидеть все собственными глазами.
Один из конюхов стал свидетелем чуда, и теперь он был в центре всеобщего внимания; ему нравилось пересказывать историю снова и снова всем, кто хотел послушать.
По словам конюха, которого знали как честного и здравомыслящего человека, он возвращался из гостиничных конюшен, когда во двор занесли черный паланкин. Четыре женщины поставили его на землю. Когда Мина вышла, носильщицы вынесли причудливо украшенный резьбой деревянный сундук и по приказу девушки отнесли в ее комнату. Мина вошла на постоялый двор и больше не показывалась, хотя конюх заглядывал во внутренний двор, надеясь, что снова мельком увидит ее. Женщины-носильщицы вернулись к паланкину, заняли свои места и так и стояли не шевелясь.