Дары ненависти
Шрифт:
– Другие охотники, говорите? – с сомнением спросила Джона. – А почему, собственно, я должна вам верить на слово, эрна Кэдвен? Вдруг вы тоже везете меня на смерть… Например, чтобы предать какой-нибудь вашей священной казни?
«Мы с нею говорим на разных языках, – напомнила себе ролфи. – Она – шуриа, дочь народа лживого и вероломного. Наверное, это все-таки не оскорбление с ее стороны… И она просто не понимает, что говорит и кому».
– Если бы мой повелитель хотел вашей смерти, он бы так и приказал мне, – снисходительно и терпеливо улыбнулась Грэйн. – Убить вас на месте и не подвергать себя ненужным сложностям. Однако он взял с меня слово, что я привезу вас живой. Я вас не убила. Так что, графиня, у вас никаких гарантий, кроме
«Круг Чести – это прекрасно, это, конечно, отличная гарантия от всех неприятностей», – не без сарказма подумалось пленнице Священного Князя, лорда-секретаря и честной девы-ролфи в придачу.
«Полагаю, что твоя хваленая дева не слишком искушенный похититель».
«Это еще почему?»
«Возвышенные разговоры о Круге Чести – удел дилетантов, дорогой предок».
Вслух Джона сказала следующее:
– Эрна, я вам верю. Вы производите впечатление честнейшей и благороднейшей девушки.
«А если я тебе подпою, благородная эрна, тебе понравится?»
– Я не верю вашему командиру… хм… я слишком наслышана о его коварном нраве. О, не надо смотреть на меня, точно на еретичку! Я всего лишь сужу по делам.
«Кровь Локки! Да что ты-то можешь знать о делах лорда Конри, как ты можешь судить его? Даже я этого не смею. Но то, что он сделал с отцом… то, что делает теперь со мной… Если это нужно Ролэнси, так тому и быть. Мой отец не пожалел жизни и чести, своей и моей, ради этого. Неужто я теперь предам его память, поддавшись льстивому шипению этой гадюки? Все шуриа – лжецы. А Конри… Ох, графиня, откуда тебе знать, что такое верность? Если мой лорд пожелает, я не только тебе, я себе горло перережу. И что у меня осталось, кроме верности ему? Землю он вернул мне, а честь… Честь моя и так принадлежала ему, и он вправе был распорядиться ею как угодно».
Грэйн даже глаза на миг прикрыла, вспоминая. Кровь Локки! Рэналд эрн-Конри. Почти столь же высок, как сам Священный Князь, но если служить Вилдайру Эмрису было сладко и легко, как самому Оддэйну, то Конри… Лорду-секретарю Грэйн служила по собственной воле, она сама это выбрала, прекрасно все зная о нем. И разве может теперь быть ложь между ними? Разве он ее не предупреждал?
Ну, надобно быть честной до конца. О капитане Нимрэйде лорд-секретарь ее все-таки не предупредил. Однако… Грэйн прикусила губу, внезапно осознав всю гениальность тактического хода эрна Конри. Ну конечно же! Потому и не предупредил! Разве сталкивалась она прежде с шуриа, разве знала о них что-то сверх того, о чем поется в старых песнях? Гибель Удэйна-Завоевателя, Проклятие Сигрейн – ведь тысяча лет прошла с тех пор! Все это было так давно, так далеко, что ненависть к подлым бесчестным шуриа стала уже слишком привычной. Ей необходимо было на своей шкуре испытать всю глубину змеиной мерзости, чтоб до конца понять, почему предки были столь безжалостны с Третьими. Не будь капитана Нимрэйда, разве не шевельнулось бы в душе Грэйн вполне естественное женское сочувствие к несчастной беспомощной пленнице? Да, конечно, для ролфи чужая слабость – это словно запах свежей крови, и волчья суть пробуждается мгновенно, требуя уничтожить жалкого, однако для Третьей, для изнеженной аристократки, графиня держалась удивительно стойко. Ее самообладание достойно было уважения по-ролфийски – священной казни, к примеру, с последующими погребальными почестями. Вот эрна Кэдвен, к слову сказать, с удовольствием и гордостью разложила бы для леди Алэйи высокий костер… Такой, чтоб пожарче горел. Чтоб наверняка.
Возможно, Грэйн даже поверила бы в искренность шуриа, несмотря на все древние предупреждения, на все эти старинные истории… Но – благодаря Яльдану Нимрэйду! – теперь ролфийке совершенно точно известно, чего ждать
Вот она ласково шипит что-то, такая смирная, такая безопасная…
Змея!
А, кстати, что она там шипит?
– Но вам… Вам, эрна, я верю. Поэтому не могли бы вы описать вашу недавнюю собеседницу… ту, которая так жаждала моей крови. Как она выглядела? – вкрадчиво и мягко вопрошала шуриа.
«Слезы Морайг, так сколько же диллайн твоей крови жаждет, змея? – мысленно ухмыльнулась Грэйн. – По всему выходит, что немало. То-то ты так забеспокоилась, аж заерзала. Видно, доводилось тебе изрядно подгадить детям Локки, раз боишься теперь, как бы не скогтили. Ну что ж, с одной стороны, это и неплохо – воистину, Священный Князь знал, за кем меня посылать! Не только остров шуриа, нам и немного шурианской изворотливости не помешало бы, и шурианского яда. А с другой… От какого же количества других охотников за змеиной шкурой мне теперь предстоит тебя защищать?»
Однако отнекиваться Грэйн не стала. Шуриа не повредит, если она посерьезней отнесется к собственному незавидному положению. И осознает, что единственная ее защита – это эрна Кэдвен и, в перспективе, милость Священного Князя.
Ролфийка в меру способностей, но очень подробно описала внешность леди Совы и даже заявила, что совсем недавно графиня очень мило раскланивалась с этой дамой в Опере.
«Лайд Эск! Это же Лайд Эск! – всполошилась графиня, сразу признав в заказчице супругу Аластара, и была-таки вынуждена согласиться, что лорд Конри не зря выбрал в качестве похитительницы эту странную эрну. Глаз у нее зоркий.
А еще Джоне многое стало понятно. Головоломка сложилась в ее голове: Конри нужен Аластар, а единственным уязвимым местом Эска была, есть и будет леди Янамари. Все правильно, все сходится. Оставалось только гадать, до какой степени шеф ролфийской… «канцелярии» осведомлен относительно их с Аластаром взаимно опасных тайн.
Грэйн не прогадала. Должно быть, описывая Леди-Сову, она попала в точку, потому что в грязно-синих шурианских глазах мелькнуло сперва узнавание, затем тщательно скрываемый страх, а потом уж – осознание, сменившееся некой задумчивостью. Графиня Янэмарэйн прекрасно поняла, о ком шла речь, и прикидывала теперь свои шансы. На что? Ну, разумеется, на побег! Вот Грэйн на ее месте непременно попыталась бы если не сама сбежать, так хотя бы выждать момент, пока враги сцепятся между собой, и уж тогда ускользнуть. Покорно ожидать решения своей участи ролфи точно не стала бы. А значит, поспать не удастся. Стеречь пленницу теперь придется, не смыкая глаз ни на миг. В буквальном смысле. Кровь Локки!
Кстати, надо бы предупредить эту льстивую гадючку, чтоб не обольщалась. Любезные речи вовсе не означают, что Грэйн внезапно размякла. А потому она обратилась к шуриа с должной суровостью в голосе:
– Теперь я вижу, что верите. Ну что ж, графиня, вы понимаете, конечно, что теперь вы знаете слишком много о делах моего командира. Я должна предупредить вас – не обольщайтесь. Если вас попытаются освободить, неважно кто, мне придется запятнать руки убийством пленницы. Я не могу допустить, чтоб вы распространялись о тех, кто служит моему господину здесь, в Синтафе. Ничего личного, миледи. Это просто долг.
«И тебе совершенно необязательно знать, что долг мой состоит как раз в том, чтоб самой сгинуть, но тебя, змея, сохранить», – угрюмо подумала ролфи, а вслух добавила уже гораздо мягче, чем прежде:
– А теперь, что я могу сделать для вас, дабы по возможности облегчить вам плен? В пределах разумного, конечно. Может быть, вы голодны?
«Ой, напугала, напугала… Боюсь, боюсь», – мысленно фыркнула Джона, продолжая глядеть на ролфи глазами испуганной лани – жалобно и доверчиво.
Есть графине не хотелось. Густая застоявшаяся вонь в трюме не способствовала разгулу ее аристократического аппетита.