Dasha Gauser: ДНК моды. Как стать fashion-дизайнером своего бренда
Шрифт:
– Даша, у нас одна модель подвернула лодыжку, она не сможет сделать второй выход.
Жесть. А я после показа буду расхваливать прессе эту адскую обувь, рассказывая о ее удобстве…
– Кто?
– Устинова. У нее остался розовый жакет с брючками.
Кого же я впихну в сороковой размер? Озираюсь, выцепляю взглядом пятнадцатилетнюю модель, ту самую, у которой забрали обувь старшие сестры по цеху. Длинноногая тонкая лань с красивым и модным лицом, которую очень скоро заметят букеры и «продадут» за границу, сначала в Китай, затем в Европу. А у меня ее первый показ. Я расписала на нее всего один выход, посчитав, что
– Готовьте Круз. И пусть Устинова отдаст ей свою обувь.
«Результат любой ценой». Но никто не знает, что это за цена. Все видят только красивое шоу, вылизанных моделей в дизайнерской одежде, излучающих праздник. Для зрителей этот день такой же, как и предыдущий, им неведомо, что за двадцатиминутным шоу стоит полугодовая интенсивная работа целой команды высококвалифицированных специалистов-фанатиков, три недели голода моделей, сожженные волосы и лодыжка Устиновой.
– Даша, у нас девочки все вышли, осталась одна модель, но там что-то с платьем. Запускаем общий финал? – кричит мне в ухо выпускающий режиссер.
Я оглядываю всех моделей и вижу, как целая толпа дрессеров кружится над Ким.
– Девочки, построились на финал, – командует режиссер.
– Нет, у Ким последний выход! – кричу я с отчаяньем.
Завершающий образ для показа – как развязка в романе, где наступает катарсис. Это самое сложное и потрясающее платье. Без него нельзя. Это все равно что из фильма «Великая красота» вырезать сцену с фламинго. Платье должно выйти любой ценой. Я подбегаю к группке дрессеров, хлопочущих над Ким.
– Что случилось?
– Она не влезает. Молнию заклинило.
Что ж сегодня с молниями-то?
– Разрезайте молнию и зашивайте на ней.
За секунду платье было распорото, Ким быстро влетела в него, оставалось зашить.
– Даша, мы не можем больше подиум держать пустым. Мы запускаем финал, – бьется в истерике режиссер.
– Нет! Ждите! Нам нужно всего полминуты, – не оборачиваясь, кричу сорванным голосом режиссеру. – Берите еще иголки и шейте в несколько рук, – отдаю распоряжение команде.
Хватаю иголку с первой попавшейся ниткой и лихорадочно приступаю к делу сама. И… слышу финальную музыку. Оборачиваюсь лишь для того, чтобы утвердиться в самых мрачных подозрениях: режиссер выпускает девочек на финальный выход. Мой четко выстроенный мир поплыл… и рухнул. Я почувствовала подступающую тошноту.
Меня кто-то взял за руку и потащил к подиуму.
– Приготовься на поклон, – услышала я бесчувственную команду режиссера.
На поклон я вышла ошеломленная наглостью, порвавшей мое волшебное кружево. Растерянно улыбнулась под яркими софитами, все еще держа иголку в руках, не слыша ничего, кроме сумасшедшей барабанной дроби в висках.
Перед глазами туман. Чувствую липкие прикосновения. Меня обнимают вспотевшие модели. Я слышу слова благодарности и поздравления. Команда хлопает и улюлюкает, встречая с подиума.
– Дорогая, ты наш любимый дизайнер, – окружают меня близняшки.
– А вы мои, – посылаю искренний воздушный поцелуй вдогонку, они уже убегают на следующий показ.
– Даша, спасибо вам большое, что поверили в меня, – чистота благодарных глаз пятнадцатилетней Круз как глоток свежего воздуха в этом ненормальном
– Верь в себя, малышка, у тебя все впереди, даже Неделя моды в Париже, – отдаю свою последнюю частичку тепла. Через пару лет Милана Круз возьмет все мировые подиумы, а сейчас она моя малышка.
За кулисами включили свет, и я увидела пробивающихся через охрану многочисленных гостей.
– Пропустите всех.
В мгновенье ока возле меня и звездных гостей оказались репортеры. Гости с удовольствием отрабатывали светскую хронику. Я принимала цветы и поздравления, не разбирая слов. Слезы душили изнутри, но я улыбалась профессиональной улыбкой, позируя фотографам. Долгожданных звезд, на которых я рассчитывала, за кулисами не было, я подумала, что их задержала пресса или они поспешили на следующее мероприятие.
Затем полились бесконечные однотипные интервью, на которых я работала все с той же улыбкой. «Говори через улыбку», – совет редактора рубрики на ТВ встроился в мой ДНК.
– Освободите помещение, начинается следующий показ, – бесцеремонно вторгся в съемочный процесс юноша-организатор.
– Пойдемте в мою гримерку, там и доработаем, – предложила я журналистам.
Большой толпой с кучей камер, оборудования и света мы двинулись через кордон охраны на бэкстейдж. В гримерке был погром, оставленный моделями после сборов. Повсюду валялась одноразовая посуда, мятые пакеты, упаковка от подарков и забытые скомканные вещи. Картина напоминала спальные кварталы Шанхая двухтысячных. Меня ждали уставшие родные, близкие друзья и остатки моей команды, чтобы подвести итоги дня и поздравить.
– Еще немного, мои хорошие, – прошептала я, развернулась и направилась с журналистами в общую зону, где готовили моделей на следующий показ.
Раздав десяток интервью, поблагодарив команду визажистов и парикмахеров, взглянула на часы: прошел еще час. Я поплелась обратно в гримерку. Там было уже пустынно, остались только любимый, сестра и подруга. С грустью подумала, что не успела поблагодарить команду и обняться с родными, села на стул, сняла тесные туфли с отекших ног с кровавыми мозолями и выдохнула. Только сейчас я осознала, как сильно у меня болит голова.
– Дайте воды и таблетку.
– Что болит?
– Все.
Сестра принесла «Найз» и стакан холодной воды. Я вытянула ноги, выпила таблетку и прижала холодный стакан к виску.
– Что это было?..
Глава первая. Мечта
Началось все с мечты – создавать красивые платья. Помню свою первую работу в Москве в две тысячи шестом году. В большой неуютной комнате, бок о бок с десятком офисных сотрудников, я тайком разглядывала глянцевый журнал, который прятала под столом. Долистала до коллекции Александра Маккуина, по коже прокатилась волна мурашек. Тогда еще не понимала, что мое призвание тоже где-то рядом. Игнорируя знаки тела, я продолжала трудиться из угасающих сил над дизайном упаковки, сайта и полиграфии для дешевой марки косметики. Руководство это устраивало: средний дизайн среднего продукта для среднего потребителя. Мне казалось, что я застряла где-то между версткой задников для нескончаемых тюбиков с кремами и баннеров с изображениями лекарственных растений. Все дни были похожи друг на друга. Все будни трех лет как один замедленный неказистый день сурка.