Дату смерти изменить нельзя

Донской Сергей Георгиевич

Оценивающий взгляд через плечо заставил Марка Андреевича развернуться и подать спутникам предостерегающий сигнал – один из тех условных знаков, которые заменяли на глубине обычную человеческую речь. Окутанные воздушными пузырьками, корейцы снижались слишком быстро, рискуя напороться на морских ежей и получить порцию игл под кожу.

Не самый плохой результат опасной затеи, пронеслось в мозгу возобновившего движение Марка Андреевича.

Он уже совершенно не верил в преподнесенную ему легенду, согласно которой Константин Ли являлся состоятельным коллекционером военных находок. Близ острова Мельникова имелось полным-полно затонувшего железа, но корейцам приспичило отыскать и поднять со дна именно две неразорвавшиеся авиационные

бомбы, покрытые специальной антикоррозийной краской. Толстые и длинные, как промышленные газовые баллоны, они вызывали у корейцев священный ужас. Почему? Ответ был столь пугающим, что Марк Андреевич старался об этом не думать. Однако бомбы не давали ему покоя даже во сне. Они были не просто действующие, они были живые.

Стальные сигарообразные существа, созданные с единственной целью – убивать!

«Развернуться, всплыть, подняться на яхту и заявить, что больше он в эти игры не играет?» – тоскливо подумал Марк Андреевич. Но как потом добраться до берега, если Константин Ли не согласится с таким поворотом событий? Вплавь? Для этого нужно как минимум заправиться кислородом, а корейцы могут воспротивиться этому. Кроме того, не оставлять же им дорогостоящее оборудование. Да и окончательный расчет будет произведен лишь после завершения работ.

«Вот и не возникай, – сердито сказал себе Марк Андреевич. – Взялся за гуж, не говори, что не дюж. А сделал дело – гуляй смело».

Подводный коридор плавно обогнул мохнатую скалу и вывел пятерых аквалангистов на открытое пространство, загроможденное глыбами. В черных провалах горели предостерегающим красным светом асцидии, фосфорически вспыхивали желто-зеленые искорки планктона. Один из корейцев едва не выронил загубник, столкнувшись с большеротым пятнистым окунем, напоминающим летящий в маску камень. Другой заметно отстал от спутников, залюбовавшись светящимися сиреневыми усиками креветок.

Преисполнившийся негодования Марк Андреевич гневно замычал. Детский сад, а не подводная экспедиция! Беда с этими корейцами. Все у них не как у людей. Интересно, каково приходится капитану Лаврюхину с такой командой? Одно слово – азиаты. Вроде бы старательные, вроде бы дисциплинированные, но Марк Андреевич предпочел бы иметь дело с разболтанными соотечественниками, чем с ними.

По его прикидкам, в общей сложности на «Летучей рыбе» находилось около двадцати корейцев. Прорва! В еде неприхотливы, однако питаются же. Во сколько обходится один день экспедиции? Страшно подумать. И весь этот сыр-бор из-за пары авиационных бомб? Просто в голове не укладывается. Одна только аренда яхты небось тянет на штуку баксов в сутки. Знатная посудина. С виду неказистая, грязная, но зато с мощным двигателем и с небольшой осадкой, позволяющей беспрепятственно шнырять в прибрежных водах. Капитан говорил Марку Андреевичу, что в штиль «Летучая рыба» способна развивать скорость около двадцати пяти узлов в час. На открытом пространстве от пограничного катера не уйдешь, но где они теперь, пограничные катера? Треть списана, треть без горючего ржавеет, остальные на контрабандистов да браконьеров потихоньку подрабатывают. В свободное от службы время, так сказать. Может, и с Константином Ли у погранцов секретное соглашение имеется. «Так что не дрейфь, Ихтиандр, – подбодрил себя Марк Андреевич. – Прорвемся. Уже почти что прорвались».

Грациозно изогнувшись, он погрузился ниже и поплыл над самым дном, чтобы не пропустить тайник. Здесь процветала целая колония серых колючих дистоластерий, обосновавшихся вокруг разложившейся туши какой-то здоровенной рыбы. Одна дистоластерия напала на крупного моллюска – спизулу – и яростно терзала его, протиснув собственный желудок в раздвинутые створки раковины. Жертву пожирали в ее собственном доме! Марк Андреевич с усилием оторвал хищницу, но от моллюска уже остался лишь дряблый пожелтевший мускул – все мягкие внутренности перекочевали в прожорливое брюхо дистоластерии. Эти крупные

морские звезды терроризировали все мирное население округи. Передвигались они по принципу гидравлических машин, ориентируясь на местности по запаху с помощью крохотных глазок на концах лучей. Уничтожить дистоластерию так же трудно, как мифическую гидру. Даже если искромсать ее ножом, то через некоторое время из каждого куска вырастает новая звезда. Жуткие создания. Здесь, на дне морском, они словно волки в степи – такие же серые, вездесущие и беспощадные…

Подумав о волках, Марк Андреевич почему-то вспомнил Константина Ли и заработал ластами столь энергично, что едва не проскочил нужное место. Для того чтобы укрыть от посторонних глаз бомбы и оборудование, корейцы использовали широкое брезентовое полотнище маскировочной раскраски. Паря над тайником, Марк Андреевич снова поразился их предусмотрительности. Не зная, что, где и как, обнаружить бомбы было невозможно.

Приблизившиеся корейцы принялись выдергивать металлические штыри, с помощью которых полотнище крепилось к дну. Когда оно было убрано, взорам аквалангистов открылись упакованные в маскировочные чехлы бомбы и подводная самоходная торпеда итальянского производства. Здесь же лежал плоский остроносый прицеп для транспортировки грузов.

Через полчаса все кончится, подумал Марк Андреевич и, прислушавшись к своим ощущениям, обнаружил, что никакого оптимизма не испытывает. Все кончится – это звучало чересчур зловеще. Особенно, когда вода замутилась от туч песка, поднятых пятью парами энергично работающих ласт. Ближайшее будущее представлялось Марку Андреевичу таким же беспросветным. Помогая привязывать бомбы к поддону, он пытался молиться, хотя толку от этого не было. Он не знал, кто именно помогает людям в подобных темных делах, а до небес его мольбы явно не доходили. И понял тогда Марк Андреевич, что Всевышнему он интересен не более, чем моллюск с выеденными внутренностями. И слезы навернулись ему на глаза, но что значили эти жалкие слезы в сравнении с солеными водами океана? Никто их не заметил.

Пом, мокрая как мышь, кое-как выбралась на палубу и поискала глазами Председателя Ли. Прорезиненный водолазный костюм облегал ее плотнее перчатки, а литые ласты, которыми заканчивались штанины, заставляли чувствовать себя неуклюжей молоденькой утицей, вызывающей насмешки окружающих. Чесотка и переполненный мочевой пузырь доставляли девушке невыносимые страдания, но еще сильнее ранили плохо скрываемые улыбки, которыми встретили ее члены команды.

Пробираясь к Председателю, Пом зацепилась ластами за бухту каната и растянулась плашмя, вызвав издевательские смешки матросов. К ее счастью, основное внимание присутствующих было сосредоточено на аквалангистах, которые один за другим выныривали из моря. Их мокрые шлемы и приветственно вскидываемые перчатки сверкали на солнце.

– Позвольте мне переодеться, господин, – смиренно попросила Пом, готовая провалиться от стыда и унижения сквозь землю.

Земли не было. Была палуба, слегка покачивающаяся под ногами, и был Председатель, не удостоивший девушку взглядом.

Сложив ладони рупором, он крикнул:

– Как дела, Марк Андреевич?

Пожилой инструктор ответил лишь после того, как ухватился за веревочный трап и сдвинул маску на лоб:

– Все нормально, Константин. Пусть твои хлопцы включают лебедку. Будем поднимать.

– Спасибо, товарищ, спасибо, друг, – с чувством произнес Председатель. – Вот тебе моя рука. – Хотя в этом не было необходимости, он помог русскому перебраться через борт, приговаривая: – Какой счастливый день для меня! Сегодня моя коллекция пополнилась поистине бесценными находками. Знаешь, товарищ, – он принялся трясти руку тяжело отдувающегося водолаза, – ты заслужил поистине царский подарок.

– Достаточно будет обещанного гонорара, – отмахнулся Марк Андреевич, отходя в сторону, чтобы не стоять на пути поднимающихся следом корейцев.